Распространяясь по Европе, куртуазная лирика трубадуров достигла немецких земель и там нашла своих верных продолжателей в лице миннезингеров. В буквальном переводе миннезанг - это любовная песня, но, конечно, содержание литературного течения шире.

Несколько более позднее становление немецкой рыцарской замковой культуры обусловило и несколько более позднее начало формирования немецкой куртуазной литературы.

Миннезингеры в большей мере, нежели трубадуры, принадлежали министериалам - рыцарскому сословию. Однако они и в большей степени зависели от своих покровителей, влиятельных феодалов. Это означает, что в целом в движении было меньше совсем незнатных и слишком высокопоставленных особ.

Министериал вообще - служилый человек, в обязанности которого входило и сочинение песен для господского развлечения. Миннезингеры воспевали, как правило, свою госпожу, причем в более сдержанной и официальной форме, чем трубадуры. Они - влюбленные скорее по этикету, а не по велению сердца.

У миннезанга как течения было четыре этапа: первый, независимый в целом от трубадуров, протекал в 1150-1180 гг., второй, сильно зависимый, в 1190-1200 гг., третий этап - этап Фогельвейде и его современников, - в 1200-1230 гг., четвертый - c 30-х гг. и далее, до XIV в., времени кризиса рыцарского общества в германских землях.

Первые всходы миннезанга возникли в прирейнских областях, в Швейцарии, в Австрии и Баварии. К числу наиболее ранних представителей течения относится творчество Кюренберга при Венском дворе. Вот образцы его стихов в переводе В. Микушевича.

*** "Зачем сулишь мне горе, любимая моя? С тобою распростившись, умру в разлуке я. Мою любовь покину, Моим суровым ближним истину явив: Твоей любовью жизнь красна, любовью был я жив". "Пренебрегать негоже другом дорогим. Разумно и похвально не расставаться с ним. Люблю я, как умею, Я с другом не расстанусь, покуда друг мне мил, А тот, о ком я говорю, такой же, как и был". *** "Этот сокол ясный был мною приручен. Больше года у меня воспитывался он. И взмыл мой сокол в небо, взлетел под облака. Когда же возвратится он ко мне издалека? Был красив мой сокол в небесном раздолье: В шелковых путах лапы сокольи, Перья засверкали - в золоте они. Всех любящих, Господи, ты соедини!" (Здесь и далее поэзия миннезингеров цитируется в переводах разных авторов под редакцией Льва Гинзбурга.)

Творчество Кюренберга и многих других миннезингеров мы знаем в основном из своеобразных песенников, манускриптов XIII, XIV вв. Таковы, в частности, Гейдельбергские рукописи. Они свидетельствуют о раскрепощенном, глубоко светском характере миннезанга, об умении средневековых миниатюристов радоваться жизни. Миниатюры изображают их на охоте, за кубком вина, наедине с возлюбленной, на турнире, в поэтическом одиночестве и т.д.

Уже в Гейдельбергских рукописях можно увидеть, что различие с трубадурами заявлено прямо в тексте: речь идет не о каком-то полуусловном куртуазном романе между верным пажем или вассалом и знатной замужней дамой, как это обычно у провансальских лириков, а именно о чувствах, соединяющих юного рыцаря и девушку. Последняя, правда, так же знатнее рыцаря.

Полагают, что этот - главный - мотив миннезанга пришел из народной песни. И здесь можно говорить о влиянии (подобном влиянию жонглеров на трубадуров), бродячих немецких певцов, шпильгагенов, на ранних миннезингеров. Как и жонглеры, шпильгагены часто бывали слугами миннезингеров. И обязательно надо упомянуть о том, что наряду с куртуазной лирикой, в немецких землях продолжала свою активную жизнь народная песня, поэзия, создаваемая бродячими певцами, такими как резкий, насмешливый, грубый плебей Сперфогель.

Добра не жди, кто волка звал на ужин. Моряк, гляди, корабль ветхий перегружен. Коль говорю, так верьте мне: Кто круглый год своей жене Наряды дорогие шьет, не о себе печется: Ему не выпал бы почет, Что и чужого в свой черед Нести крестить придется. (Пер. А. Исаевой)

Жанр, в котором работал Сперфогель, называется шпрухом, что означает стихотворение с поучительной концовкой.

Важнейшие жанры собственно миннезанга начинаются складываться в творчестве Дитмара фон Айста, австрийского автора любовных песен, работавшего в 70-х гг. XII в.

"Какое горе и какая мука! И словно камень на сердце разлука. Следят за мною зорко сторожа", - Всю ночь грустит и плачет госпожа. А рыцарь говорил: "Проходит время, Но с каждым днем сильней печали бремя. Скорбит душа. Пылает жар в крови. Как счастлив тот, кто избежал любви! Когда весь мир покой вкушает ночью, Ты предо мною предстаешь воочью. И грудь испепеляет мне тоска. Как недоступна ты и далека!" (Пер. И. Грицковой)

Лейты - песни, содержащие одну строфу или написанные по типу стансов, и лейхи - песни более сложного содержания, построенные в виде ряда строф с рифмой, более искусной нежели в песне, - вот основные приемы и жанры, которые разрабатывал этот поэт.

В конце XII в. усиливается культурный обмен в Европе, и творчество трубадуров начинает более значительно влиять на миннезанг. Настолько, что появляются даже прямые переводы из трубадуров на немецкий. Даже крупнейший эпический поэт миннезанга Вольфрам фон Эшенбах, автор великой во всех смыслах поэмы "Парицифаль", и тот переводил песни трубадуров.

Немало взял у провансальских лириков и основоположник нидерландской литературы Генрих фон Фельдеке (вторая половина XII в.), чуть ироничный и в целом радостный поэт.

*** Ликованье в мире снова. Радостней любого зова Щебет птичий по весне. Для веселия людского Вся земля цвести готова В солнечной голубизне. Не до веселья только мне. И наказан я сурово, Сердце, по твоей вине. Многие красивы жены. От Рейна и до самой Роны Госпожа красивей всех. Одолел я все препоны. Был судьбою благосклонной Дарован мне такой успех, Что я от сладостных утех Одурел, завороженный. Вот он - мой невольный грех. Чересчур она прекрасна. Приближаться к ней опасно. Я приблизился - и вот Над любовью мысль не властна. Лишь бы целовать всечасно Эту шею, этот рот! Пусть глядит хоть весь народ! Благоразумие напрасно. Не спастись мне от невзгод! Любовью этой обуянный, Бормотал я, словно пьяный, За свой расплачиваюсь бред. Наказан грешник окаянный. Заслышав плач мой покаянный, Обнять бы ей меня в ответ! Неужто мне прощенья нет? Разве что непостоянный Таких заслуживает бед. (Пер. В. Микушевича)

А вот как описывает свое прощание с возлюбленной Фридрих фон Хаузен, безвременно погибший в крестовом походе, защищая короля Барбароссу, однако успевший завоевать признание и поэтов, и читателей.

О как она была горда, Когда я расставался с ней! Пускай, мол, я зовусь Эней, Она не согласится стать Моей Дидоной никогда. Моя беда В том, что я навек пленен. Она похитила меня У самых лучших в мире жен < .> Отныне мое сердце - скит. Обитель бедная тесна. Другая дивная жена В ней не сможет поселиться. Когда она не исцелит Моих обид, И постоянство ей не мило, Ей все равно я буду верен. Всех в мире жен он затмила. Разлука ранила меня. Быть от любимой вдалеке Мне горько, но моей тоске Отраден помысел о том, Что стражду, верность ей храня. День ото дня Надежда сладостней в груди: Меня утешит госпожа. Моя награда впереди < .> (Пер. В. Микушевича)