5) формирование с помощью демократических выборов всех структур демократической власти;

6) открытость общества к демократическим законам и нормам международного права.

Можно развернуть широкую дискуссию, выдвигая теоретические и практические аргументы за и против признания первой, исходной, начальной линией перемен при преобразовании тоталитаризма в демократию или перемены в общественном сознании, или перемены , связанные если не с разрушением, то с подрывом системы массовых репрессий террора, без чего никакие существенные преобразования тоталитарных порядков не осуществимы.

Бесспорно то, что без определенных перемен в сознании общества (тех или других его групп и структур) вообще никакие перемены не возможны, ибо любые перемены – результат целенаправленных, осознанных действий, преследующих новую цель.

Вместе с тем ясно и то, что комплексный процесс преобразования тоталитарного политического режима в демократический режим может развернуться только там и тогда, где и когда присущая тоталитаризму государственная система массовых репрессий, террора, если и не разрушена до конца, то во всяком случае серьезно подорвана.

Рассмотрим эти две линии перемен, поскольку каждая линия представляет собой весьма важную часть общей логики изучаемого перехода.

1.Возьмем в качестве первой, исходной линии трансформации тоталитаризма в демократию изменения сознания тоталитарного общества, что в данном случае предполагает два момента : во – первых, понимание, осознание обществом, его структурами, принимающими решения, необходимости устранения существующих политических структур, или их перестройки, и во- вторых, наличие убеждения, что существующее надо заменить на демократические порядки.

Сразу же следует оговориться, что в обществе, называющим себя социалистическим, служащим интересам большинства и фактически задержанном тоталитарными порядками, не возникает особых трудностей в первой части названных перемен сознания: здесь всегда теплится, не умирая, убеждение в необходимости перестройки существующих порядков. Разумеется, нет проблемы не в том, будто такое убеждение всегда господствует в обществе, нет, оно только обозначено, как-то всегда выражено, но до его распространения, а тем более господства при прочности тоталитарных порядков всегда далеко. Во-вторых, чтобы подобное убеждение - о необходимости политических перемен - стало достаточно сильным, способным привести к реальным переменам, тоже необходимы и время и определенные условия. Но и в первом, и во втором случае мы имеем дело с процессами, вполне вписывающимися в естественную эволюцию тоталитаризма коммунистических цветов.

Совершенно очевидно, что перемены в общественном сознании на пути от тоталитаризма к демократии есть перемены, связанные с отказом от моноидеологии коммунистического тоталитаризма - изобретенного И. Сталиным официального “марксизма-ленинизма” и утверждения идеологического плюрализма. Решение этой сложной и многоплановой задачи предполагает также отказ от характерной для тоталитаризма монополии на информацию и утверждение взамен ее гласности, свободы печати.

2. В качестве второй линии трансформации тоталитаризма в демократию, рассмотрим уже упоминавшуюся линию перемен, связанных с перестройкой государственной системы массовых репрессий, террора, в систему демократических структур защиты безопасности государства и граждан.

Уже говорилось о том, что без разрушения или хотя бы подрыва государственной системы и аппарата массовых репрессий, террора не может обрести полную силу весь комплексный процесс перехода от тоталитаризма коммунистических цветов к демократии, не зависимо от того, идет ли речь о перестройке тоталитарного сознания или о преобразованиях политических структур, или о переменах, связанных с экономикой. Есть основания утверждать следующее : поскольку государственная система массовых репрессий является стержнем, на котором держался весь тоталитаризм, - только с помощью этой системы, и осуществлялся тотальный контроль за всеми сторонами общественной жизни и за всеми гражданами , то и перемены, перестройки здесь требуют особой последовательности: структуры преследования, насилия контроля подобно метастазам прорастают во всех частях общественного организма, подчиняют своим целям жизнедеятельность самых разнообразных структур, органов и организаций.

Без продуманной системы мер, неоднократных перестроек устранение этой злокачественной опухоли, а тем более ее замена необходимыми для жизни государства и защиты интересов граждан органами, невозможна.

Первостепенное значение здесь имеет само осуждение обществом массовых репрессий как недопустимой, постыдной черты государственной политики (вместе с тем осуждению и осмеянию должны быть подвергнуты массовое доносительство, разоблачаются и осуждаются методы и способы действия репрессивных органов) перестраиваются и не один раз - органы государственной безопасности, внутренних дел, милиции и т.д.

Но, пожалуй, главное место здесь принадлежит вытравливанию из сознания граждан рабской психологии, покорности любому требованию властей, правовому беспределу чиновничества, преодолению правовой беспомощности населения, т.е. всего того, что было внедрено в общественное сознание, в человеческую психологию десятилетиями господства тоталитарных порядков, подавления ими прав и свобод граждан.

3. Третья, - центральная линия политических перемен – преобразование характерной для коммунистического тоталитаризма политической системы- системы «партия-государство» – в демократическую политическую систему с общепризнанным разделением властей и конкретной многопартийностью.

Если не вдаваться в национальные особенности и излишние подробности, то при всех конкретных отличиях самой характерной чертой политической системы коммунистического тоталитаризма являлась политическая монополия коммунистической партии. Это имеет место независимо от того, шла речь об однопартийной ( СССР, МНР, Албания ) или многопартийной ( ГДР, ПНР, НРБ) системах, фактически всюду правила одна - « марксистско-ленинская» партия. Многие, говоря о политической монополии марксистско-ленинской партии в странах « реального социализма», сплошь и рядом отождествляют эту монополию с однопартийностью или, чуть шире, с осуществлением именно этой руководящей роли в обществе. Однако такое понимание неправильно: хотя рассматриваемая политическая монополия, скажем, для КПСС и предполагала однопартийность и ее руководящую роль, однако к этому вовсе не сводилась. Политическая монополия КПСС - это сложившаяся в Советском Союзе система управления ( с теми или иными модификациями , обусловленными наличием или отсутствием других партий, с различием функций разных структур и самим наличием разных структур то же самое имело место и в других странах « социализма »), суть которой заключалась в сосредоточении за счет государства властных политических функций в руках правящей партии - КПСС. Реальная власть здесь перемещена от государства к партии.

В обычном демократическом обществе властные функции сосредоточены в руках государства, в его различных ветвях власти - законодательной, исполнительной, судебной, - через которые правящая партия или блок партий выражают и осуществляют интересы и волю доминирующего в обществе класса или союза общественных сил. В условиях однопартийной системы, как она сложилась в Советском Союзе и была скопирована другими странами «реального социализма», было нечто иное фактически весь народ оказался отчужденным от государственно-политической власти, властные функции были присвоены партийным руководством и его аппаратом.