Избирательная система ВеликобританииРефераты >> Политология >> Избирательная система Великобритании
Две основные партии меняют друг друга, действуя по принципу маятника[26]. Это придает парламенту большую устойчивость и обеспечивает преемственность его деятельности. Правда, такой “маятник” не действует чисто механически. Иногда он надолго “застревает” в одном положении. Примером могут служить несколько побед подряд на выборах консервативной партии в 1950-е, 1980-е и 1990-е годы. Подобное встречалось и прежде. Достаточно вспомнить многолетние правления тори перед реформой 1832 года. Однако эти особые периоды в целом не нарушают принципа двухпартийности. А саму систему по-видимому можно считать одним из важнейших факторов относительно устойчивого политического развития Великобритании за последние три столетия.
Добротность, надежность функционирования партийно-политической системы Великобритании подтверждаются тем, что вестминстерская или англо-саксонская модель демократии получила довольно широкое распространение в мире. С небольшими изменениями она действует во всех бывших английских доминионах. Двухпартийная система прочно утвердилась в США, хотя политический механизм там существенно отличается от бывшей метрополии. Определенное воздействие вестминстерская модель оказала и на многие страны Азии и Африки, бывшие колониями Великобритании, Однако это влияние оказалось весьма поверхностным, так как в странах Юга и Востока господствуют совершенно иные политические, религиозные и культурные традиции. Тем не менее мировая история свидетельствует об известном универсализме британской политической системы, в центре которой стоит парламент[27]. Конечно, этот универсализм весьма относителен, хотя многие политики Великобритании XX века пропагандировали вестминстерскую модель, как образец наилучшим образом пригодный для политического устройства всех народов.
До первой мировой войны в английском парламенте были фактически две партии с фракциями внутри них. Либералы, а вслед за ними и консерваторы в 70-е - 80-е годы прошлого столетия создали постоянно действующие местные организации благодаря чему превратились фактически в политические партии. На рубеже веков с усложнением социальной структуры общества появились и другие политические организации. Однако даже самая массовая из них - лейбористская партия, созданная в 1900 году специально для представительства рабочего класса в парламенте, не играла там на первых порах самостоятельной роли, примыкая к либералам. Лишь после первой мировой войны лейбористы становятся по настоящему общенациональной партией и начинают играть заметную роль в палате общин. На выборах 1922 года они впервые стали второй партией в парламенте, навсегда заменив либералов на двухпартийных качелях. Но это сосуществование в течение некоторого времени трех сильных партий явилось одной из причин нестабильности в парламенте и ежегодных выборов трижды подряд в 1922-1923 и 1924 годах. После этого полвека никто не мог бросить вызов монополии двух крупнейших политических партий в парламенте.
Главной партией парламента в XX веке безусловно являются консерваторы. В викторианскую эпоху две основные партии сравнительно регулярно сменяли друг друга у кормила правления и общий баланс был даже в пользу либералов. Но после того как они потеряли в 1922 году свое место в двухпартийной системе, консерваторы находились в целом у власти 50 лет из 70-и, а их основные оппоненты - лейбористы лишь 20 лет, при чем только половину этого срока лейбористские правительства опирались на твердое большинство в парламенте (1945-1950, 1966, 1974 г.г.). К тому же консерваторы побеждали трижды подряд на выборах в 1950-е годы и пять раз, начиная с 1979 года[28]. Крен консерваторов вправо и заметное усиление левых тенденций в лейбористской партии создали к началу 80-х годов ситуацию, существенно отличавшуюся от той, которая существовала в стране в предшествующий период. Впервые в послевоенные годы к власти пришла партия, возглавляемая убежденными “новыми правыми”. Здесь представляется необходимым рассмотреть вопрос об их идейно-политической ориентации, за которой достаточно прочно закрепился термин “новый консерватизм”.
Будучи прямым продолжением линии, возобладавшей и партии в конце 60-х — начало 70-х годов и получившей тогда наименование “тихой революции” Э.Хита”[29], “новый консерватизм” имеет и некоторые черты, существенно отличающие его от более раннего этапа эволюции партии вправо. Как известно, начав после победы на выборах 1970 г. довольно энергично осуществлять намеченный в оппозиции курс в духе “свободного предпринимательства”, тогдашнее партийное руководство во главе с Хитом уже спустя год-полтора совершило крутой поворот и стало проводить политику, мало чем отличавшуюся от политики предшествовавшего лейбористского правительства. Отказавшись от того, чтобы оставлять на произвол судьбы обанкротившиеся или находившиеся на грани банкротства компании, презрительно именовавшиеся вначале “хромыми утками”, правительство встало на путь субсидирования их, не гнушаясь и таким, казалось бы неприемлемым для консерваторов средством, как национализация.
Несмотря на некоторое сокращенно темпов роста государственных расходов, правительство не пошло на то, чтобы серьезно нарушить сложившийся в послевоенный период баланс между частными и государственными социальными услугами, и государственным системам социального обслуживания не был нанесен сколько-нибудь существенный урон. Стремясь поставить под более надежный контроль развитие социальных отношений в стране, правительство стало широко использовать систему трехсторонних консультаций между “большим бизнесом”, профсоюзами и государством (за что, кстати, на Хита был наклеен ярлык “корпоративиста”)[30]. В результате роль государства как регулятора экономического развития и социальных отношений не только ни снизилась, но стала еще более возрастать.
Хотя поражение правительства Хита на выборах 1974 г. явилось прежде всего следствием “негибкости” в отношениях с профсоюзами и того высокого накала классовой борьбы в стране, который был вызван антирабочей, антипрофсоюзной политикой тори, в ходе развернувшейся после выборов борьбы за власть и партии его политические противники сделали акцент совсем на другом. В “вину” Хиту и его ближайшим помощникам была поставлена главным образом “измена” принципам и установкам, согласованным в канун прихода партии к власти. “Предательство” ценностей “нового торизма”, растрата “доверия” среди тех, кто голосовал в 1970 г. за этот курс, подмена “чистых принципов” консерватизма технократизмом и корпоративизмом, сползание на позиции главных политических противников тори — лейбористов — подобные обвинения и легли в основу той кампании, которую начала сразу после провала на выборах в октябре 1974 г. М. Тэтчер вместе с другими “правыми радикалами” в партийном руководстве[31].
Отличительной чертой развернувшейся внутрипартийной борьбы было более активное участие в ней местных организаций, активистов и руководителей низшего и среднего рангов, чему в немалой степени способствовали и определенные изменения в системе отбора лидера партии, имевшие место в конце 60-х годов. В ходе выборов нового лидера на парламентариев-тори было оказано сильное давление со стороны партийных организаций избирательных округов, с тем чтобы они голосовали не за Э. Хита и других “умеренных” кандидатов, а за выступившую с крайних позиций М. Тэтчер. Подобная линия поведения мелкобуржуазного в своей основе актива консерваторов отражала не только накопившееся в его среде недовольство политикой правительства Хита, игнорировавшего нужды мелких и средних предпринимателей, но и более общее стремление последних активнее отстаивать свои жизненные интересы, не полагаясь на “добрую волю” партийных верхов. Этим категориям членов и избирателей партии тори, склонным идеализировать “старые, добрые времена свободного предпринимательства”, особенно импонировала “антиэтатистская”, индивидуалистическая фразеология Тэтчер. Впервые получив, таким образом, определенные возможности воздействовать на ситуацию в партии, местный партийный актив консерваторов стал “давить” в направлении правого радикализма, и это сразу же дало ощутимый результат. Однако никакое давление снизу не сработало бы, если бы основные силы консервативного истэблишмента не были заинтересованы в том, чтобы испытать на посту лидера человека новой формации, который должен был придать партии “популистский” облик и тем самым обеспечить ей более широкую поддержку среди избирателей, а также поднять “мораль” внутри самой партии, приостановить тенденцию к падению численности и дееспособности низовых партийных организаций.