Однако вытеснение пришельцев, инородцев, конечно, не решает всех проблем, порождаемых перенаселением, и часто предшествует довольно значительному исходу самого коренного населения или идет параллельно с ним. В бывшем СССР было немало случаев таких исходов вполне мирных и как бы незаметных. Это продолжающийся уже два десятилетия отъезд армян из Армении, молдаван, казанских татар, народов Северного Кавказа со своих исконных территорий. Он стал особенно заметен в период между переписями населения 1979 и 1989 годов. Главными ареалами эмиграции коренных жителей были Молдова, Закавказье, Северный Кавказ и Средняя Азия. Особенно активно разъезжались во все концы страны молдаване. Принимали же иммигрантов в основном Россия, Украина и Прибалтика.

В результате численность молдаван в России за это время увеличилась на 69 процентов (в своей республике всего на 10,5), грузин и армян на 46 (в своих республиках на 10,3 и 13,2), азербайджанцев в 2,2 раза (24 процента у себя), узбеков и туркмен в 1,8 раза (34), киргизов в 2,9 раза (33), таджиков в 2,1 раза (46).

И все же масштабы выезда коренного населения из перенаселенных, или, по принятой у нас терминологии, трудоизбыточных, районов были значительно меньшими, чем можно было бы ожидать, исходя из чисто экономических соображений. Причины такой медлительности в самом состоянии общества, не прошедшего еще важных этапов модернизации, в низкой социальной мобильности его населения. Типично в этом отношении среднеазиатское общество. Хотя сейчас нередко приходится слышать о безработице в Средней Азии, это не безработица в западном понимании. Коренное население не имеет достаточного числа мест приложения традиционного для него труда в сельском хозяйстве, торговле и т. п., кое-как сводит концы с концами, но не особенно охотно соглашается работать в непривычных для него условиях индустриального труда.

Речь идет, таким образом, о низкой профессиональной мобильности коренного населения, которая может сохраняться только в условиях полунатурального хозяйства с неразвитыми монетарными, рыночными отношениями, имеющего глубокие традиционные корни в регионе и консервировавшегося существовавшей системой. Рано или поздно искусственные подпорки этой архаичной экономики отпадут и рост территориальной и профессиональной мобильности населения, или по крайней мере значительной его части, станет экономической необходимостью. Тогда представители коренных народов среднеазиатского региона узбеки, таджики, киргизы, туркмены, каракалпаки начнут быстро осваивать внутренний рынок рабочей силы. А так как он все же достаточно ограниченный, несмотря на нынешнюю нехватку рабочих рук в промышленности или строительстве, то они неизбежно выйдут и за пределы своих территорий.

Большую часть этого предложения скорее всего поглотит экономическое пространство бывшего СССР, ибо адаптироваться к условиям России или Украины узбеку или казаху по ряду исторических причин же проще, чем, скажем, к условиям европейского рынка труда. Однако и здесь все будет обстоять не слишком просто.

Уже сейчас процессы миграции необычайно чутко отозвались на обострение кризиса, разгорание национализма, распад Союза, снижение уровня жизни. Анализ данных последних лет показывает, что они стали значительно более замкнутыми территориально, более ориентированными на свои республики, сильно сократилось число направлений с интенсивными связями, резко усилилось стремление к национальному обособлению. Рост пространственной мобильности населения, только-только затронувший народы Средней Азии и достигший сравнительно высокого уровня у народов Закавказья, молдаван, казахов, прервался. Сузился межнациональный обмен. Все это ведет к обострению перенаселения, росту безработицы в Средней Азии, а в итогек усилению социальной напряженности.

Соперничество на рынках труда, земельные тяжбы ведут к национализму и столкновениям на этой почве не только с русскими, но и между местными народами в пределах каждой республики, между представителями одной религии. В качестве примеров можно назвать конфликты в Ошской области между киргизами и узбеками, в Ферганской долине между узбеками и турками-месхетинцами, конфликты в Таджикистане, Дагестане, Чечено-Ингушетии. Политическая нестабильность, принимающая чаще всего этническую, иногда этнорелигиозную окраску, превращается в один из факторов, стимулирующих бегство различных этнических и конфессиональных групп (пример турки-месхетинцы), и в то же время делает небезопасным переезд в соседние государства.

До сих пор открытой для всех народов бывшего СССР оставалась Россия, она принимала мигрантов из разных республик, не глядя на этническую принадлежность. Однако и здесь появляются изоляционистские настроения.

Таким образом, имеется определенное противоречие между тенденцией к увеличению потока эмигрантов коренных жителей перенаселенных районов СНГ, вытекающей из особенностей современного этапа их экономического, социального и демографического развития, и условиями реализации этой тенденции в пределах СНГ в нынешней экономической и политической ситуации. Неразрешенность этого противоречия может иметь различные последствия, среди которых и возможное усиление потока эмиграции за пределы Содружества.

На пороге четвертой эмиграции

В эволюции внешних миграций в отличие от внутренних на всем протяжении советской истории однозначно преобладали дивергентные с Западом тенденции, что проявлялось прежде всего в непризнании свободы выезда и жестких ограничениях на въезд.

Нельзя сказать, что Советский Союз, а до его появления Россия совсем не знали эмиграции. Хотя возможность внутренней аграрной колонизации позволяла избежать массовой эмиграции за океан типичной для европейских стран, дореволюционная Россия все же участвовала в великих межконтинентальных миграциях конца прошлого начала нынешнего века. По некоторым оценкам, с 1861 по 1915 год из России выехало 4,3 миллиона человек, в том числе почти 2,6 миллиона в первые 15 лет XX века. Две трети эмигрантов направлялись в США (из числа выехавших в XX веке около 80 процентов).

Что же касается эмиграции в советское время, то исследователи выделяют три ее главных потока, называемых обычно первой, второй и третьей эмиграцией. Все три потока были обусловлены преимущественно политическими причинами и существенно отличались от дореволюционной эмиграции по экономическим причинам, наиболее типичной для новейшей истории западных стран. Первый и второй потоки это в основном вынужденные волны эмиграции периодов первой мировой, гражданской и второй мировой войн; третий поток добровольная, преимущественно этническая эмиграция последних десятилетий. Конечно, такое деление условно, потоки эмиграции, то ослабевая, то усиливаясь, не иссякали почти никогда. Речь идет, по существу, о трех пиках эмиграции.

Согласно имеющимся приблизительным (особенно для двух первых волн) оценкам масштабы эмиграции из СССР были следующими: первая эмиграция (19171938) 4 5,5 миллиона человек, вторая (19391947) 810 миллионов, третья (19481990) 1,1 миллиона. Как видно, третья впервые относительно добровольная эмиграция значительно уступает по масштабам первым двум.