Первая половина восьмидесятых годов 20 века в СССР было временем многоцветным, полным парадоксов и контрастов. Говоря о нем, нельзя не видеть, с одной стороны, упорный труд миллионов, позволивший создать заново целые отрасли промышленности, с другой – сокращение темпов экономического роста, вплоть до стагнации его важнейших компонентов.

Определенный прирост социальной защищенности и благосостояния граждан и неуклонное нарастание дефицита. Огромную власть, сосредоточенную в руках высших руководителей в центре и на местах, - и их бессилие провести в жизнь собственные решения по коренным вопросам.

Девальвация идеологических и нравственных ценностей, экспансия вседозволенности, беззаконий – и вызревание новых общественных сил, сумевших реалистически оценить ситуацию, возглавить и поддержать перестройку.

Эти контрасты отражали суть глубинных деформаций, накапливавшихся десятилетиями.

Состояние дел в социально-экономической сфере.

К началу 80-х годов стало ясно, что хозяйственная реформа промышленности и сельского хозяйства не дала того результата, на который рассчитывали. Эффект новаций, благотворно повлиявших на экономическую жизнь страны, оказался кратковременным. Прирост объема производства продукции, стабилизировавшийся в промышленности и сельском хозяйстве стал сокращаться.

Объяснялось это двумя главными причинами.

Во-первых, директивная экономика сумела довольно быстро нейтрализовать робкие и непоследовательные меры по реформированию хозяйственного механизма. Реформа промышленности выдыхается, так и не столкнув советскую экономику с наезженной колеи: расширенного воспроизводства с упором на традиционные индустриальные отрасли и жестким административным давлением на предприятия сверху.

Попытки внедрить наукоемкие производства (микроэлектроника, информатика, робототехника, биотехнология), развернуть сеть научно-производственных объединений не приносили ожидаемого результата.

Становым хребтом экономики оставались топливно-энергетический и военно-промышленный комплексы (на последний работало до 80% машиностроительных заводов).

Во-вторых, исключительно важную, по сути решающую роль в снижении темпов хозяйственного роста играло то обстоятельство, что сама директивная экономика, подавившая ростки нового, объективно подошла к пределу своих возможностей.

Прежде всего, обострилось противоречие между колоссальными масштабами промышленного потенциала СССР и преобладавшими экстенсивными методами его развития.

Практически полностью были исчерпаны свободные людские ресурсы.

Из-за перемещения сырьевой базы в суровые и труднодоступные районы Сибири и Севера лавинообразно нарастали некогда незначительные затраты на добычу и доставку природных ресурсов.

Обессилевшее за годы нещадной государственной эксплуатации сельское хозяйство приходило во все больший упадок, ограничивая возможности развития промышленности, особенно в выпуске товаров народного потребления. Не помогли и финансовые вливания в аграрное производство.

Главный способ избежать экономического краха власти усмотрели в форсировании поставок на западный рынок энергоносителей. Внешняя торговля СССР приобретала отчетливо выраженный "колониальный" характер. Казна обогатилась за счет миллиардов "нефтедолларов". Это был прямой заем у будущих поколений нашей страны.

Колоссальные средства, получаемые в виде "нефтедолларов", использовались в народном хозяйстве очень неэффективно. Они замораживались на долгие годы в незавершенном строительстве, тратились на закупку западного оборудования, поглощались быстрорастущим бюрократическим аппаратом, наконец, просто "проедались", т.е. шли на им порт высококачественных товаров.

К середине 80-х годов этот живительный валютный поток стал иссякать, спрос и цены на нефть на мировом рынке стали стремительно падать. В этих условиях уже ничто не могло удержать на плаву тяжеловесную и неповоротливую директивно-затратную экономику СССР.

По мере скатывания государственной экономики к стагнации все больше давала о себе знать так называемая "теневая экономика". Этот феномен включал как различные виды официально запрещенной или строго ограниченной индивидуальной трудовой деятельности, так и чисто криминальный элемент. По неофициальным оценкам, к середине 80-х годов в сфере "теневой экономики" более или менее постоянно занято около 15 млн. человек. В стране шло формирование новой социальной группы – дельцов подпольного частного бизнеса, возникли первые мафиозные образования.

Кризисные явления накапливались и в социальной области. Приостанавливается медленное повышение жизненного уровня трудящихся. Практически не росли объемы вводимого в строй жилья. На здравоохранение тратилось не более 4% национального дохода. В отдельных регионах СССР, занимавшего в целом лишь 77-е место в мире по уровню потребления на душу населения, вводится практически карточная система распределения продуктов. Уменьшилась средняя продолжительность жизни.

Общественно-политическая жизнь. Культура. Национальные отношения.

В начале 80-х годов различные слои населения по-своему реагировали на происходившие в СССР процессы, в основном стараясь приспособиться и использовать те возможности, которые предоставляла жизнь.

Правящая элита замыкается в себе, переходит на режим воспроизводства. Практически прекратилось ее пополнение и обновление за счет функционеров низовых организаций КПСС, традиционно выполнявших в советском обществе роль своеобразного "политического инкубатора". Номенклатура неустанно окружала себя все новыми привилегиями и материальными благами. Началось сращивание ее наиболее коррумпированных групп с "теневой экономикой".

У власти слишком долго оставались люди по своему интеллекту и компетенции бывшие намного ниже тех задач, которые выдвигала перед ними история. Медлительность и нерешительность, дошедшая в последние годы жизни Л.И.Брежнева до полной недееспособности, неудачная кадровая политика и попустительство, открывшие дорогу коррупции, фальши и лицемерию, зияющая пропасть между словами и делами – противоречия, обострение которых привело к кризисному состоянию общества.

В кругах интеллигенции, в целом отрешенно взиравшей на окружающую действительность, развилось движение диссидентов (инакомыслящих). Немногочисленные активисты-диссиденты открыто критиковали существующие порядки, передавали гласности через издание машинописных листовок, брошюр, журналов факты грубого нарушения прав человека в СССР, проводили пресс-конференции для иностранных корреспондентов. Почти неизвестные в собственной стране, они вызывали широкую волну поддержки в мире.

На словах в обществе торжественно провозглашались свободы совести, слова, собраний, демонстраций. На практике же ужесточалась цензура, усиливался идеологический контроль над деятельностью творческой и научной интеллигенции.

За внешним благополучием в сфере народного образования и науки скрывалось все более серьезное отставание от требований времени, научно-технического прогресса. Внедрение самых передовых разработок отечественных ученых, даже в таких щедро финансируемых отраслях, как военная промышленность и космонавтика, сковывалось техническими возможностями советской экономики.