Элементы «новой демократии» отчетливо проявляются в действиях президента Туниса, полагающего, что лишь сильная центральная власть способна приобщить все слои населения к прогрессу. Например, частые перестановки в правительстве превратились в привычное явление. Ротация кадров свидетельствует о том, что Бен Али стремится контролировать обстановку в высших эшелонах власти, периодически меняя министров внутренних дел, объясняя такие замены разнообразием задач, которые ставятся перед ведомством. Являясь главой государства, главнокомандующим вооруженных сил, президент Туниса совместно с фактически подчиненным ему правительством олицетворяет всю исполнительную власть. Законодательная инициатива в парламенте принадлежит президенту и депутатам, причем приоритет отдается инициативе главы государства.

В мировых СМИ Тунис нередко называют полицейским государством, процветающей, но жестко контролируемой страной. Авторитарная сущность власти, в частности, по мнению оппозиции, проявляется в том, что президент и его правительство не терпят инакомыслия ни в какой форме. Правозащитник Монсеф Марзуки был посажен в тюрьму на четыре месяца из-за попытки баллотироваться в президенты страны в 1994 г. Преследование со стороны властей стоило ему потери медицинской практики и свободы передвижения. В октябре 1995 г. был арестован лидер основного оппозиционного Движения демократов-социалистов. Его задержание производилось после обнародования открытого письма к правительству, в котором критиковалась политика железной руки и отсутствие политических свобод. Официальные лица сообщали, что при обыске дома господина Моада были обнаружены «секретные документы, свидетельствующие о его тайных связях с иностранным государством. Также было обнаружено несколько тысяч долларов». Власти утверждают, что не было никакой связи между арестом Моады и обнародованным открытым письмом движения, критикующим проводимую правительством Туниса политику. После муниципальных выборов 1995 г. лидеры Движения открыто заявляли о подтасовках правительством результатов и запугивании избирателей. Моада утверждал, что «правящая партия и правительство используют знамя борьбы с исламом для уничтожения политической оппозиции… и сохранения однопартийного государства». Лидер исламистской партии «Ан-Нахда» шейх Рашид Гануши, приговоренный в последнюю неделю правления экс-президента Бургибы к пожизненному заключению, вновь обрел свободу с приходом к власти Бен Али. «Моя вера в Бога и в личность президента Бен Али велика», – заявлял он в 1988 г. В течение первых двух лет своего мандата новый президент делал все для того, чтобы выглядеть «защитником отечества и религии» (преамбула к призыву к молитве по радио и телевидению). Но успех «Ан-Нахды» на досрочных парламентских и президентских выборах в апреле 1989 г. ознаменовал собой конец этого благодушия. Р. Гануши бежал за границу, а его партия была запрещена.

Жесткий контроль осуществляется и за деятельностью СМИ. Правительство пристально следит за журналистами. Иностранные газеты просто запрещены, а местная пресса в Тунисе, как считают аналитики журнала «Экономист», явно проправительственная. Единственная партия, деятельность которой освещают в печати, – это Демократическое конституционное объединение. Печать, радио и телевидение широко и целенаправленно используются властями для пропаганды своих идей, проводимого ими политического курса. При всей многочисленности и разнообразии СМИ газетные и журнальные полосы, радио и телепередачи изобилуют материалами, посвященными единственной, кажется, волнующей их проблеме – развитию процесса демократизации в стране.

Оппозиция с возрастающим беспокойством относится к настойчивым попыткам внедрения самоцензуры в органах печати. Полиции, численность которой была увеличена после прихода к власти Бен Али в четыре раза, помогают в выполнении слежки за тунисским обществом тысячи осведомителей и так называемые квартальные комитеты, созданные властями по всей стране. В то время как экс-президент Х. Бургиба привык опираться на партию, основанную им в 1934 г. для мобилизации масс и противостояния своим политическим противникам, его преемник не был выходцем из этого аппарата. Он пришел на политическую арену в качестве министра внутренних дел, и при нем на авансцену выдвинулась полиция.

Осознавая, что жесткого контроля и страха не достаточно для придания своей власти легитимности, президент в своих выступлениях и интервью подчеркивает, что главная цель реализуемого тунисским руководством курса – повышение благосостояния человека. При этом расцвет и благополучие в стране связывают с личностью Бен Али, который является главой государства уже на протяжении 16 лет. В интервью «Вашингтон Таймс» президент подчеркнул, что первейшим фактором успеха в любом процессе развития является человеческий фактор. Поэтому «мы (правительство) заверили, что гражданин Туниса является одновременно и творцом и тем, кто пользуется благами общих усилий в социальном и экономическом развитии, а также источником его поддержки».

Бен Али стремится придать авторитарной политике демократический ореол. Принятие главой государства любых решений представляется как результат коллективной деятельности. «Наше развитие определяется тем процессом, – отмечает президент, – в котором участвуют граждане всех социальных слоев. У основания этой пирамиды находятся предложения и чаяния самого широкого спектра общественности. На следующем более ограниченном уровне эксперты анализируют и определяют в общих чертах потребность и затраты. Правительство, наконец, – это тот орган, где принимаются решения». По инициативе легальных политических партий и общественных организаций был разработан получивший одобрение в ходе публичного обсуждения проект новой конституции, направленный на продолжение курса реформ в соответствии с современным развитием тунисского общества. В отличие от действующей в настоящее время конституции в проекте не ограничено количество возможных переизбраний одного и того же лица на пост президента (в данный момент этот период ограничен двумя сроками).

Проправительственные тунисские аналитики считают, что такая «эволюционная демократия» – с «консенсусом в обществе», утверждающая просвещенный авторитаризм, лучше всего соответствует нынешним тунисским реалиям.

Мохаммед VI придерживается мнения о том, что в Магрибе должна быть применена своя модель демократии, отличная от западноевропейской, поскольку «у каждой страны существуют свои характерные черты». Не возникает сомнений в том, что и тогда, когда страна станет более демократичной, Мохаммед VI сохранит за собой верховную политическую власть. Согласно конституции, Марокко – монархия с двухпалатным парламентом и независимой судебной властью. «На практике, – говорится в Докладе государственного департамента США о ситуации с правами человека в Марокко в 1999 г., – верховная власть принадлежит королю, который руководит работой совета министров, назначает членов кабинета министров и может, на свое усмотрение, освобождать министров от занимаемых должностей, распускать парламент, назначать новые выборы и править страной с помощью декретов». Таким образом, король не просто осуществляет функции арбитра между различными политическими силами, о чем говорилось выше, но и сам выступает в качестве решающего игрока.