Вся сложность сложившейся ситуации заключается в том, что в Алжире действуют, по крайней мере, три крупные силы, оказывающие серьезное влияние на политическую ситуацию в стране: военные, исламисты и представители деловых кругов. От умения этих сил договориться о путях дальнейшего развития страны зависит улучшение политической, экономической, социальной обстановки. При этом президент должен уметь маневрировать среди этих сил. Понимая, что его власть будет постоянно уменьшаться, если он не начнет расширять свои прерогативы, президент старается укрепить контроль за всеми каналами принятия решений, поручая ведение дел в правительстве «своим» людям. Неудивительно, что президента критикуют за принятие важных решений «без диалога с политиками», «ведение сольной партии» не только оппозиционные силы, но и Фронт национального освобождения – партия, выходцем из которой является сам Бутефлика. В единоличном принятии решений и попытке манипулировать различными политическими силами последние усматривают проявления авторитарной сущности правителя, стремление закрепить самоуправный характер власти.

Не препятствует появлению фракций в правительстве король Марокко Мохаммед VI. Выполнение роли арбитра между различными группировками позволяет лидеру добиться принятия нужных решений. В правительство Марокко, возглавляемое лидером партии Социалистический союз народных сил А. Юсефи, входят представители семи партий левого, центристского и националистического толка. Таким образом, предоставляя возможность всем легальным политическим силам страны участвовать в правительстве и высказывать свое мнение о дальнейших путях развития, король следует совету, полученному от отца Хасана II: самое важное – это «держаться». Традиции управления передаются по наследству. При этом особенностью функционирования государственных институтов в Марокко является «обладание королем всей полнотой власти». Марокканский монарх «руководит работой совета министров, назначает всех членов правительства, он по своему усмотрению может отправлять министров в отставку, распускать парламент, назначать новые выборы и осуществлять руководство страной с помощью декретов». Авторитарный стиль правления монарха во многом предопределен традицией и закреплен в марокканской конституции, согласно которой король является «властителем правоверных, высшим представителем нации, символом единства и гарантом целостности государства».

Говоря о методах управления в Марокко, особое внимание следует уделить исторически сложившейся системе исполнительной власти, основная роль при формировании которой принадлежала «султану – махзену». Последнее – старое название правительства Марокко, олицетворяемое в настоящее время с ближайшим окружением покойного монарха Хасана II. Деятельность «касты богачей» (так еще называют махзен), захватывающих важные посты, обеспечивающих себе привилегии, делящих между собой национальные богатства, приводит время от времени к взрывам социального протеста. Достаточно вспомнить серию «голодных бунтов» 1981, 1984, 1990 гг.

Большинство политических деятелей страны и аналитиков связывает сложности в преодолении социально-экономического кризиса, проведении демократических реформ с системой управления – махзеном. Хасан II начал в 1992 г. реформы, получившие название «хасановской демократии», в ходе которых в стране был сформирован двухпалатный парламент. Перед Мохаммедом VI стоит задача завершить эту работу и двигаться дальше по пути создания демократических институтов. Однако понятно, что король не может в одночасье перестать опираться на махзен и уничтожить исторически сложившуюся, неотъемлемую часть системы управления. «У короля много новых проектов, которые он хотел бы воплотить в жизнь, но не затрагивая монархию как общественное устройство», – считает профессор университета Ахмед аль-Кохен. Ликвидация махзена может подорвать основы монархии, которые в настоящее время не только не подвергаются оспариванию, но и воспринимаются различными политическими силами как единственный институт, сумевший «собрать» расколотую страну и выступающий в качестве «оплота» перед лицом исламистов. Профессор одной из школ изобразительных искусств так характеризует сложившуюся ситуацию: «Я ненавидел людей, находившихся у власти, и одновременно они были как бы частью меня самого. Как неизбежное зло». Можно лишь согласиться с мнением короля Мохаммеда VI: «Не следует думать, что новое поколение перевернет все вверх дном. Не будем забывать, что в наших странах еще очень сильна традиция».

Абсолютистский характер власти в отдельных арабских государствах проявляется в стремлении правящих кругов контролировать деятельность различных политических и общественных организаций. Например, распоряжением премьер-министра Марокко А. Юсуфи с ноября 1999 г. залы государственных учреждений были открыты для проведения профсоюзных и партийных мероприятий. Очевидно, власти считали такой способ осуществления контроля самым простым. В документе также подчеркивалось, что профсоюзы, политические партии и другие общественные организации «являются естественными партнерами государства». На выборах 1995 г. в Тунисе серьезным противником президента страны Бен Али оказался глава Лиги прав человека М. Марзуки. Правительство сразу же попыталось поставить организацию под контроль, наводнив ее своими сторонниками. Но попытка не оказалась успешной, и Лига была распущена. Затем правительство возродило организацию, назначив советника президента по правам человека и создав ряд соответствующих подразделений, превратив, таким образом, Лигу в инструмент в руках правящего режима. То же можно сказать и о профобъединении – Всеобщий союз тунисских трудящихся (ВССТ), бывшем самым влиятельным противовесом власти во времена Бургибы, но значительно ослабленным в период правления нового президента. Коалиционные правительства создаются для того, чтобы предоставить различным политическим силам возможность, в большинстве случаев лишь формальную, участвовать в управлении страной, а деятельность такого правительства в духе «пакта доброго поведения» обеспечивается получением своей доли «привилегий». Таким образом, контроль за легальными и оппозиционными политическими организациями позволяет превратить их в проводников официальной политики.

Так в условиях института президентского или монархического управления постепенно складывается механизм политического господства, имеющий демократический фасад, но не слишком меняющий авторитарную сущность режима. Это позволяет различным политическим силам говорить о демократии, приватизированной в пользу какой-либо группы, слоя общества.

Лидеры, пришедшие к власти в конце 80-х – начале 90-х годов, считают себя приверженцами демократических взглядов, отвергают однопартийность как систему власти, заведшую общество в тупик, говорят о необходимости проведения демократических преобразований, но с учетом специфики и традиций арабского региона, что, очевидно, находит отражение в идее так называемой «тоталитарной демократии» или «нового авторитаризма», т.е. власти просвещенного и обязательно демократически настроенного президента, обладающего обширными полномочиями. Такая власть, по их мнению, может придать всему обществу стабильность и обеспечить гражданский мир.