Миттельшпиль. Новые столкновения

Пик нового обострения пришелся на выходные дни 27 и 28 февраля, когда проходил форум "Гражданского cоюза". Открыл его Президент России, "бросивший перчатку" своим заявлением о готовности покончить со "всевластием Советов". Перчатка была поднята, и сидевший в президиуме в окружении своих оппонентов - Руцкого и Липицкого - Ельцин вынужден был выслушивать переходящую в брань резкую критику в адрес политики руководимого им Правительства. Отсутствие на заседании лидеров-центристов - Вольского и Травкина - придало форуму большую контрастность и сделало Руцкого единственным центристским лидером, громившим "криминальную экономическую политику безответственных реформаторов", по которым "плачет уголовный кодекс".

Форум выполнил свою роль: Президент, публично продемонстрировав свою готовность к компромиссу, не встретил понимания и получил моральное право на самостоятельные ответные действия; вице-президент явно продемонстрировал свою претензию на власть и обосновал свою приверженность новому курсу: принятие закона о власти на переходный период, создание нового органа - Совета Федерации, который стал бы арбитром, стоящим надо всеми ветвями власти, и, возможно, явился бы функциональной заменой Конституционного собрания.

Как показали дальнейшие события, по очкам победил Ельцин.

VIII Съезд народных депутатов, созванный для принятия решения об отмене референдума, своей цели не добился - удалось лишь передвинуть референдум на две недели, на 25 апреля. Покинувшие зал заседания члены Правительства, оставшийся в зале Руцкой . Ситуация в точности повторяла ситуцию VII Съезда. Противоположным был лишь результат. Но в зале царила эйфория.

Двух недель хватило, чтобы восторг остыл. 28 марта, выступая на внеочередном IX Съезде, Александр Руцкой согласился с идеей о необходимости проведения 25 апреля референдума о доверии Президенту и досрочных выборах в октябре этого же года. Об импичменте Президенту не говорилось, но поднимался вопрос о формировании Совета Федерации из лидеров регионов и создании правительства национального согласия. Руцкой ставил вопрос и о переориентировании (а не о корректировке, на что вроде бы соглашался Президент) экономических реформ. Вице-президент явно вел предвыборную кампанию.

Всем стало ясно, что противостояние властей дошло до предела. Расчет Парламента и Руцкого на вялотекущий процесс, в случае которого победителями, безусловно, становились они, не оправдался. В своейственной ему манере Ельцин взмутил воду и повел игру к развязке. Преимущество - активность действий - было у него.

Холодная война занимала умы виднейших деятелей России.

Как всегда, впереди шла пресса, наделявшая Руцкого и его сподвижников особенно "лестными" эпитетами. Особенно почему-то доставалось Никите Михалкову. Вот лишь некоторые высказывания: "Артист . из серии тех, кому "некуда идти" , долго и плодотворно специализировался на съемках экспортного кича про загадочную русскую душу , совсем увял и принужден был пойти в услужение к А.Руцкому на предмет его духовного . воспитания"; в результате чего получился "священный союз гусара от свиноматки А.Руцкого и евразийца от водки Н.С.Михалкова"; "Двор Руцкого эстетически неумолимо напоминает что-то вроде малины из фильма "Место встречи изменить нельзя". Был даже введен термин "руцкоподобное существо" (и все это - лишь в одной статье Максима Соколова в журнале "Столица").

"Гражданский союз" пал первой жертвой борьбы. Политического Центра не стало.

15 апреля Ельцин лишил вице-президента любимого детища - руководства аграрной реформой. Реформатор со стажем, профессиональный демократ, Гавриил Попов советовал отменить вообще институт вице-президентства, но рубить решили кусками, сначала лишив вице-президента атрибутов власти - персонального "мерседеса", большей части охраны и личного врача.

На следующий день Руцкой предпринял контратаку. День 16 апреля стал его бенефисом: ради его выступления Российское телевидение, по решению Верховного Совета, прервало свои передачи, а вечером повторило речь - уже в записи. Наутро появилась большая статья Руцкого в "Российской газете". 18 апреля Руцкой громил во время очной встречи с Гайдаром правительственные реформы. Вице-президент начал, наконец, демонстрировать чемоданы компромата.

Тем не менее рейтинг Ельцина в середине апреля превзошел рейтинг Руцкого, и, по данным службы "Мнение", в отставку Президента отправляли 20,2 процента опрошенных, а на посту готовы были оставить 67,3 процента. Соответствующие цифры у вице-президента были 35,5 и 36,0 процентов.

Итоги референдума оказались крайне неоднозначными. Но победил на нем тот, кто сумел быстрее интерпретировать результаты. Больше возможностей для этого оказалось у Президента. Народу сказали, что победил он.

7 мая 1993 года Ельцин в своем выступлении по телевидению заявил, что лишает Руцкого и остальных поручений. Тон его речи был жестким и решительным: "Еще один нелегкий и горький для меня момент. Референдум стал поражением вице-президента А.Руцкого. В последнее время от критики отдельных направлений деятельности правительства, отдельных его действий он перешел к огульному отрицанию всего, что делает Президент и исполнительная власть.

Во время подготовки к референдуму вице-президент фактически стал одним из лидеров противников реформ.

Сиитуация, когда вице-президент вступает в политическую борьбу с Президентом и его курсом_- уникальна. На такой случай ни в одной стране, в том числе и в России, даже не выработаны юридические механизмы. Но как Президент я обязан принять меры.

Я утратил доверие к Руцкому и освободил его от всех поручений, даваемых Президентом".

11 мая появились результаты: секретариат вице-президента сократился с 51 до 6 человек. Руцкой отнесся к распоряжению Президента "со значительной долей иронии".

Ситуация вступала в критическую фазу. Ельцин действовал отнюдь не осторожно. Как отмечал в "Российской газете" Борис Пугачев, хорошо знающий Александра Руцкого и бывший одно время "властителем дум", "лишение дач, машин, охраны для Руцкого как слону дробина. У Руцкого иные ставки, иное самопонимание себя как нового "народного заступника". Булавочные уколы обнаруживают только мелочность власти, меряющей людей старыми обкомовскими мерками. Но Руцкой как раз и не мальчик для битья в отличие от прошлых и нынешних президентских фаворитов. У Руцкого и у последних разный жизненный опыт. И когда Руцкой называет их "мальчиками в розовых штанишках", то тем самым он лишь констатирует дистанцию жизненного опыта - собственного афганского, когда постоянной ставкой была жизнь, и президентских плейбоев, изображающих из себя мужей государственных, и все расстройство которых в потере начальственного кресла . Господа, не травите Руцкого! Это глупо, ибо по своей сути Руцкой не чиновник для мелких поручений, а формирующийся национальный лидер, отвечающий завтрашним потребностям России. Замолчать, отряхнуть с рукава Руцкого невозможно, как это невозможно было в свое время с Ельциным".