Оставшиеся патенты, как правило (я допускаю возможность исключений — но мне они неизвестны), являются математическими открытиями и тоже патентуются совершенно незаконно.

Грубо говоря, специфика программирования, делающая софтверные патенты столь злобными, состоит в том, что в программировании отсутствует ключевой элемент, вокруг которого строится патентная система промышленного производства. Тут нет механического конвейера или мануфактуры, которая из года в год, из десятилетия в десятилетие выпускает один и тот же товар, нет технологической цепочки — поля для изобретательства. А такое производство — важнейшая часть парадигмы, вокруг которой строится патентное право.

Каждый экземпляр одного товара и даже каждая производственная линия (если их достаточно много) — в существенных рынку отношениях подобны всем другим экземплярам того же товара или же производственным линиям. Именно благодаря наличию этого постоянства мы можем отличить новое от ненового, оригинальное от тривиального. Патент в промышленности только отрезает конкурентам патентовладельца пути к совершенствованию производства, оставляя возможность работать по старинке или идти своим путем.

Каждая программа по определению нова и оригинальна, ранее никогда не изготавливалась, иначе нет смысла ее создавать. Софтверный патент, как правило, напрочь отсекает саму возможность кому-либо, кроме патентообладателя, работать в данной области.

1 Предполагается, что читатель знает, что такое патенты. К сожалению, это не столь очевидно, как может показаться на первый взгляд. Граждане часто путают патенты с копирайтом, копирайт — с коммерческими секретами и все вместе — с торговыми знаками. Особенно способствовало этому распространение в последнее время бессмысленных размашистых формулировок, таких как «интеллектуальная собственность». См. об этом, например, классический текст Ричарда Столлмана «Words to avoid»

Кто стоит за софтверными патентами

Общепринятого (или хотя бы распространенного) традиционно-нейтрально-положительного отношения к софтверным патентам, подобного такому отношению к софтверному копирайту, — нет. Резко отрицательное отношение к софтверным патентам характерно для подавляющего большинства профессионалов-компьютерщиков (я не знаю сколько-нибудь известного программиста, инженера или ученого, который стал бы их публично поддерживать) и многих юристов. Принципиально же поддерживают софтверные патенты в основном две категории деятелей2.

- Фирмы-монополисты или фирмы, предполагающие в самое ближайшее время таковыми стать. Рассчитывая не только еще больше оторваться от конкурентов, но и задушить в корне саму возможность конкуренции. Характерные примеры — Adobe, Microsoft, отчасти IBM.

Коллекция патентов, полученных Adobe Systems на различные технологии обработки изображений, практически гарантирует, что связанная с графикой программа любой конкурирующей компании на территории США либо будет иметь совершенно неприемлемые качество и функциональность, либо — нарушать принадлежащие Adobe патенты. Некоторым счастливчикам удается отбиться кросс-лицензированием (см. ниже). Но это — для акул бизнеса, не для рядового разработчика. Аналогичную колоду патентов, преимущественно в области мультимедиа, собирает в последние годы Microsoft.

Крупнейшее в мире собрание патентов по самым разным областям компьютерных технологий — у IBM, более десяти тысяч. В прежние времена корпорация использовала их довольно агрессивно, но после того как она чудом избежала антимонопольного разбирательства, ей пришлось значительно сбавить обороты.

- Профессиональные охотники за патентами, патентующие все подряд, в расчете на то, что одна из сотни заявок случайно выпадет на ключевую технологию и позволит сорвать жирный куш.

Тут трудно назвать известное имя, поскольку такие компании обычно ничего не производят сами, кормясь исключительно патентным шантажом. Иногда, впрочем, в эту категорию попадают успешные ранее фирмы, неожиданно для себя оказавшиеся на мели, у которых патенты являются главной или даже единственной оставшейся ценностью. В этой связи уместно вспомнить обвинения SCO в нарушении ее патентов Linux-сообществом.

Другой пример, тоже, впрочем, не вполне чистый, — Thomson Multimedia, обладатель патента на формат mp3. Также следует упомянуть IBM, немало попиратствовавшую в этом качестве.

Собственно же заявки подает и софтверных патентов получает куда больше народу, оправдываясь тем, что это единственный способ самозащиты, гарантия от того, что патент получит кто-нибудь другой и согнет тебя в бараний рог. Оно на самом деле так — от патента спасает только патент, а благие пожелания типа «просто опубликуй» на поверку оказываются непригодными для жизни глупостями.

При этом свой патент часто оказывается еще и ключом, позволяющим получить доступ к чужим патентам на основе взаимного лицензирования. Руководитель одного из подразделений IBM3 как-то сказал (и его слова часто цитируют), что выгода от коллекции патентов на одну часть состоит в лицензионных отчислениях и на десять частей — в получаемом благодаря этой коллекции доступе к патентам других фирм.

2 (назад) Следует подчеркнуть, что такая классификация вовсе не придумана специально для утонченного оскорбления поборников софтверных патентов. С разными вариациями она встречается практически в любой работе на эту тему. 3 (назад) Да, снова IBM, не удивляйтесь. То, что корпорация фигурирует во всех категориях, не моя вина. Просто у IBM такая манера взаимодействия с внешним миром.

США

Родиной софтверных патентов традиционно считаются США. Ходят еще глухие слухи про Японию, но японское общество всегда славилось замкнутостью и нежеланием выносить сор из избы, так что здесь вряд ли можно сказать что-то определенное.

Изначально математические алгоритмы не патентовались. Это было записано в законе, это отмечали в своих решениях суды. Однако в 1980 году Верховный суд США принял решение, в котором, среди прочего, говорилось, что наличие в устройстве цифрового процессора и управляющей им программы не делает устройство непатентуемым (если оно удовлетворяет условиям патентуемости в других частях). Руководство USPTO (патентного бюро Соединенных Штатов) интерпретировало это решение таким оригинальным образом, что наличие программы делает патентуемым в прочих отношениях тривиальное или известное устройство (например, универсальный компьютер). А потом и вовсе сократило цепочку до патентования самой программы. После чего в массовом порядке (по 50–100 штук в месяц) начало выдавать софтверные патенты.

Этому способствовали и некоторые другие события. Описание истории см., например, в статье Г. Ребака «Patently Absurd»; юридический анализ ситуации — в работе Памелы Самуэльсон «Должны ли алгоритмы программ патентоваться».