До кризиса в Закавказье позиция Москвы американским политическим классом вообще не принималась всерьез. «Оранжевый триумфализм» на Западе, последовавший за сменами режимов в Грузии и на Украине, рассматривал падение влияния России на постсоветском пространстве как необратимое. В сложившейся в 1990-х годах системе политических координат Россия лишь обозначала некие «красные линии», за которые ни при каких обстоятельствах не должны были заступать оппоненты, но не имела ни ресурсов, ни политической воли для реального противодействия не устраивавшим ее политическое руководство решениям. В самый критический момент, после лавины угроз и жестких заявлений, российское руководство действовало по хорошо просчитываемому алгоритму «ответственного поведения», т.е. не реагировало никак. Поэтому все «красные линии», которые Москва время от времени прочерчивала на политической карте мира, вашингтонскими стратегами попросту игнорировались. Имела место явная переоценка «эластичности» и уступчивости российской элиты, ее неспособности проявить политическую волю и действовать самостоятельно. Кроме того, в США полагали, что российское руководство последовательно проводит на постсоветском пространстве политику «поддержания статус кво», тем самым минимальными средствами добиваясь сохранения собственной территориальной целостности, а также доминирования над энергетическими ресурсами на территории бывшего СССР, но политическая инициатива в регионе прочно принадлежит Вашингтону.

В августе 2008 года по этим упрощенным представлениям был нанесен смертельный удар. И они сменились другими, не менее одномерными и упрощенными: аналитики хором заговорили о том, что Москва якобы выступает против складывающегося не в ее пользу статус кво, стремясь вернуть утерянные после распада Советского Союза геополитические позиции. Россия стала рассматриваться в качестве ревизионистской державы №1 в мире. Позиции авторов различаются в основном оценками степени «ревизионизма» нового русского империализма. Будет ли он носить всеобъемлющий характер и выльется ли в стратегию восстановления прямого имперского контроля (отсюда – паника по поводу якобы грядущего сценария силового отторжения Россией Крыма, а возможно, и Восточной Украины), либо ограничится демонстрацией силы в Грузии и попытками использовать эффект от успешного применения вооруженных сил для мягкого восстановления своей сферы влияния в Центральной Азии, на Кавказе и в Восточной Европе. В любом случае действия России были восприняты как вызов и даже угроза, на которые Америка не может не дать ответа.

В преддверии выборов в США дебаты перешли из проторенного еще в предвыборные кампании 2000 и 2004 года русла обсуждения проблемы «кто потерял Россию» в новую плоскость и новое качество: как сдержать Россию в ее очевидно враждебных американским интересам намерениях.

Еще в августе госсекретарь США К. Райс утверждала, что Вашингтон не позволит России реализовать свои стратегические цели [37], а президент Дж. Буш заявил, что «Россия должна заплатить за свое ужасающее поведение». Позиция кандидата на президентское кресло от демократической партии не сулило существенного смягчения американской позиции и после смены караула в Белом доме. Представители американской политической элиты демонстрируют в отношении политики России на Кавказе бипартийную и практически консенсусную позицию. Ошибки, допущенные не только администрацией Буша-младшего, но и всем американским политическим классом при формировании российского вектора американской политики начиная с 1990-х годов, в общем, признаются. Только выводы вряд ли окажутся обнадеживающими для Москвы. По мнению ряда западных экспертов, в частности, известного американского аналитика М. Манделбаума, внешнеполитические ведомства Клинтона и Буша исходили из двух ложных предпосылок. Одна из них заключалась в том, что Россия по определению агрессивна и окончание «холодной войны» ничего в этом смысле не меняет, а потому следует продвинуть военный альянс до самых ее границ. «При всей ханжеской болтовне о роли НАТО в распространении демократии, единственная логическая основа для расширения блока – это тезис об извечной агрессивности России, особенно если учесть, что русским недвусмысленно дали понять: для них дверь в эту организацию закрыта». И вторая ложная предпосылка, по Манделбауму, – Россия никогда уже не усилится настолько, чтобы представлять угрозу для любой из стран НАТО. «Оба эти допущения оказались ошибочными».

Развитие ситуации 7–8 августа вокруг Южной Осетии привело к очевидному «кризису доверия» Москвы в отношении американской элиты. Как отметил в своем интервью CNN 28 августа глава правительства России В. Путин, после того как грузинское руководство развязало масштабные боевые действия в районе Цхинвали и по всей территории Южной Осетии, российские власти обратились к американской стороне с призывом унять распоясавшегося «клиента». В. Путин говорил об этом в Пекине при личной встрече с Дж. Бушем. Однако, несмотря на заверения последнего, что «война никому не нужна», реально ничего для предотвращения эскалации конфликта сделано не было. В международных организациях (в частности, ООН) попытки России инициировать быструю реакцию на события в Грузии также были заблокированы США и их западными союзниками. Действия США напоминали их поведение накануне и в ходе Шестидневной войны 1967 г. на Ближнем Востоке. Тогда Вашингтон также публично призывал к сдержанности и сохранению мира, но фактически дал «зеленый свет» Израилю на эскалацию конфликта.

У российского руководства сложилось неприятное впечатление, что его пытаются поставить перед свершившимся фактом. Это впечатление было вдвойне неприятным в связи с тем обстоятельством, что в Москве рассматривали подписанную в марте 2008 г. Сочинскую декларацию о принципах взаимоотношений с США как некую фиксацию существующего положения вещей в двусторонних отношениях, как документ, обеспечивающий преемственность партнерского курса и политическую паузу до смены власти в Белом доме. Уверения американских официальных лиц, что они были «не в курсе» происходящих событий, не вызвали особого доверия. И в самом деле – роль американцев в современной Грузии наводит на совершенно иные умозаключения. Прежде всего, на самом деле М. Саакашвили не является столь уж самостоятельным и «неуправляемым» националистом, как утверждает кое-кто на Западе. Соединенные Штаты на протяжении многих лет патронировали молодого грузинского лидера, вооружали и обучали его профессиональную армию, основали самое большое американское посольство в регионе с целью превращения его в центр американского влияния на Кавказе и т.д. Американские войска с июля 2008 года практически непрерывно проводили совместные маневры на территории Грузии. Поверить после этого в «непредсказуемость» и «неуправляемость» Саакашвили довольно сложно. Отсюда – ужесточение официальной риторики, инвективы в адрес американского экспансионизма и изжившей себя однополярности со стороны президента РФ Д. Медведева.

Возникла своего рода патовая ситуация. США не в состоянии в краткосрочной перспективе заставить Россию изменить политическую линию. Они не имеют для этого рычагов воздействия на российскую элиту и ситуацию в России, а с недавних пор серьезно ограничены и в ресурсном плане. Но и Российская Федерация не может навязать другим участникам свои правила поведения.