Спустя короткое время рамки военного крыла Ассоциации «Братья-мусульмане» стали узкими для ХАМАС. Оно трансформировалось в самостоятельное политическое движение, которое не только оспаривало пальму первенства среди исламских палестинских групп на оккупированных территориях у организации Исламский джихад, но даже противопоставило себя ООП. Более того, ХАМАС демонстративно дистанцировался от «Братьев-мусульман», которые фактически утратили народную поддержку в секторе Газа и на Западном берегу р. Иордан. Движение исламского сопротивления начало борьбу за право называться легитимным представителем интересов палестинского народа, оспаривая этот статус у ООП. Отстаивая свое право на исполнение этой роли, ХАМАС прибег к аргументации, которая выразительна по своей простоте и закреплена в сознании последователей благодаря известному граффити времен интифады: «Коран – вот единственный законный представитель палестинского народа»12.

Отойдя от «Братьев-мусульман», лидеры движения ХАМАС были обязаны сформулировать свои идеологические приоритеты и свое понимание тактики и стратегии борьбы палестинского народа. Провозглашенная ими цель по созданию независимого исламского государства практически ничем не отличалась от лозунгов других исламских группировок и организаций, включая Исламский джихад, ИПО или даже Ассоциацию «Братья-мусульмане». Однако и в этом вопросе можно выделить ряд особенных черт, характеризующих идеологическую платформу ХАМАС. Так, теоретики движения ХАМАС категорически отвергли главный принцип идеологической работы «Братьев-мусульман», который заключался в «реисламизации» палестинского общества как основы построения исламского государства. Более того, ХАМАС сконцентрировал все внимание на необходимости построения независимого исламского государства на всей территории Палестины, включая ту ее часть, которая была выделена ООН для образования Государства Израиль. При этом, по мнению идеологов ХАМАС, это новое государственное образование должно стать начальным этапом на пути формирования панисламского государства, которое объединило бы всю мусульманскую умму мира.

Позиция лидеров ХАМАС, нацеленная на отказ от признания права Израиля на существование, и их намерения консолидировать всю территорию Палестины в рамках единого государства обосновывались тем, что Палестина является священной землей, а с религиозно-правовой точки зрения – вакфом. Этот аргумент, по мнению основателей движения ХАМАС, практически и юридически исключает саму возможность разделения территории Палестины или отторжения ее части, а тем более создания на ней какого-либо иного государства, кроме исламского. При этом, правда, провозглашалось, что в новом государстве «все религии смогут сосуществовать в безопасности и спокойствии». Однако делалась одна важная оговорка, которая заключалась в том, что последователи всех этих религий обязаны признать Палестину неотъемлемой частью мусульманского мира.

Все эти положения нашли свое документальное подтверждение в Хартии движения ХАМАС, которая увидела свет в августе 1988 г. Хартия включала 36 статей и представляла собой небольшой буклет объемом 40 страниц. В концентрированном виде содержание этого программного документа движения было выражено в лозунге ХАМАС: «Аллах – это цель, Пророк – это модель, Коран – это конституция, джихад – это путь, а смерть во имя Аллаха – это высшее из устремлений»13. Такая формулировка целей и задач движения абсолютно исключает саму вероятность мирного урегулирования палестино-израильского конфликта, так как это противоречит одному из основополагающих принципов движения – джихаду.

Примечательным является отношение движения ХАМАС к ООП и палестинскому национализму в целом. Так, лидеры ХАМАС исходят из того, что арабский национализм, в том числе палестинский, – это ни что иное как «часть мусульманского вероучения». Такой посыл не оставляет сомнений относительно того, что палестинский национализм, по убеждению лидеров ХАМАС, носит второстепенный по сравнению с их исламским движением характер и объясняет те взаимоотношения, которые сложились между религиозным и светским сегментами палестинского сопротивления и отчетливо проявились с самого начала интифады. Это подтверждается также той настойчивостью, с которой руководство ХАМАС предлагало «исламизировать» программу ООП.

Таким образом, движение ХАМАС с момента своего возникновения вступило в жесткое соперничество со светскими палестинскими группировками, оспаривая у них первенство на выражение интересов нации. В отличие от Исламского джихада движение ХАМАС не делало различий между ОНР на оккупированных территориях и руководством ООП в Тунисе. ХАМАС занял равно негативную позицию по отношению к этим руководящим структурам ООП, отказавшись не только от координации действий с ОНР, но даже от контактов с ним. Движение ХАМАС выступило за свою абсолютно независимую от ОНР линию в восстании и жестко придерживалось ее. Жесткость и последовательность политического курса ХАМАС нашли отклик у многих палестинцев, особенно среди наиболее обездоленной их части в лагерях беженцев, расположенных в секторе Газа. Одновременно с этим было бы ошибочным заявлять, что в первые месяцы интифады действия Движения исламского сопротивления выходили за рамки тактики, проводимой ОНР, в том числе в отношении кампании ненасильственного неповиновения израильским военным властям на оккупированных территориях.

По израильским оценкам, к началу интифады в секторе Газа насчитывалось не более 2 тыс. фундаменталистов или, что будет более точным, радикально настроенных мусульманских активистов – членов различных организованных групп. Вместе с тем, по мнению некоторых исследователей, в ходе возникшей накануне интифады дискуссии между активистами движения ФАТХ и приверженцами исламского направления в палестинском сопротивлении точку зрения последних разделяли до 30% населения оккупированных территорий14.

Трудно выяснить, соответствуют ли эти цифры реальности. Однако бесспорно, что исламская альтернатива предыдущему опыту борьбы, которую вели светские национальные палестинские группировки в течение долгих десятилетий, неожиданно быстро нашла отклик у палестинского населения на оккупированных Израилем территориях.

К весне 1988 г. движение Исламский джихад было сильно обескровлено репрессиями и арестами его руководящих кадров. При этих обстоятельствах неминуемо должно было произойти снижение активности движения и падение его популярности. Оказавшись в столь драматичной для себя ситуации, Исламский джихад не отказался от своих принципов, но ему потребовалось несколько месяцев, чтобы полностью восстановить управляемость внутри движения, воссоздать свои частично разгромленные подпольные структуры и возобновить полномасштабное сопротивление израильской оккупации.

Однако образовавшийся вакуум в блоке исламских группировок и организаций, которые вели борьбу в оккупированной Палестине, не остался не заполненным. Сложившееся положение было более чем своевременным для «политического новичка», движения ХАМАС, которое только начало завоевывать популярность и поддержку среди палестинского населения в секторе Газа и на Западном берегу р. Иордан. Оно начало оспаривать первенство у Исламского джихада, хотя и не являвшегося массовым движением, но пользовавшегося симпатиями у большой части палестинского населения, включая не только религиозно настроенных палестинцев, но и сторонников светских националистов. Подтверждением соперничества между движениями ХАМАС и Исламский джихад в начальный период восстания является тот факт, что между ними не прослеживалось никакой координации действий, а проводимые ими акции носили разрозненный характер. Вероятно, дополнительным мотивом для их взаимного отторжения было то обстоятельство, что лидеры Исламского джихада не скрывали своей симпатии к шиитскому духовенству в Иране. Учитывая эту позицию, было бы сложным ожидать быстрого налаживания контактов между движением ХАМАС, жестким приверженцем суннизма, и «шиитской фракцией», как иногда называли Исламский джихад его оппоненты на оккупированных территориях. Что же касается реанимированной Исламской партии освобождения, то ее деятельность в процессах, вызванных интифадой, сводилась лишь к незначительному дополнению к пестрой картине сил, участвовавших в восстании. В этой связи ИПО не только не могла бросить вызов набиравшему мощь ХАМАС, но даже не имела шансов соперничать с ослабленным движением Исламский джихад. Все это обеспечило резкое и быстрое восхождение Движения исламского сопротивления к роли лидера среди групп исламского спектра в Палестине. К августу 1988 г. ХАМАС поставил на службу «стихию улицы». Движение исламского сопротивления не только стало доминирующей силой среди исламских движений и организаций в оккупированной Палестине, но и выступило в роли равного конкурента ООП, а также ОНР в борьбе за народную поддержку в зоне оккупации15.