Ситуация, сложившаяся в сентябре 2002 г. в мароккано-испанских отношениях, в очередной раз подтвердила самые пессимистичные прогнозы, высказывавшиеся двумя месяцами ранее в связи с военно-дипломатическим кризисом вокруг острова Лейла (Перехиль): поддержание конфликта в перманентно незатухающем состоянии по ряду объективных и субъективных причин как внутреннего, так и внешнего свойства выгодно Рабату. До того, как раскрыть основания подобной ситуации, представляется целесообразным напомнить о некоторых событиях самого «жаркого» лета в отношениях между двумя соседями.

Прежде всего приходится констатировать, что мароккано-испанский кризис был неизбежным. Не было только ясности, когда он разразится. Почему? У двух соседей, которых формально связывает Соглашение о дружбе и сотрудничестве от 1991 г., за последние годы накопилось немало претензий друг к другу.

С одной стороны, Мадрид не может простить Рабату его сугубо политическое решение не возобновлять соглашение между Марокко и Евросоюзом о морском рыболовстве. Пострадавшей стороной оказались десятки тысяч испанских рыбаков. Именно с осени 1999 г., когда истек срок действия предыдущего соглашения и сотни испанских рыболовецких судов ушли из 200-мильной марокканской экономической зоны в Атлантике, стрелка барометра двусторонних отношений начала медленное, но поступательное движение к отметке «шторм». С этого момента Испания стала все чаще и острее критиковать Марокко по ряду проблем.

В частности, Мадрид обвинил Рабат в непринятии мер и даже потворствовании незаконной иммиграции и наркоторговле (в последнем случае речь идет о выращиваемой в регионе горной цепи Риф разновидности индийской конопли – каннабисе.

Со своей стороны Рабат подверг резкой критике позицию Мадрида по западносахарскому урегулированию. Дело в том, что Испания негативно восприняла планы Рабата решить сахарскую проблему путем предоставления этим провинциям самой широкой автономии в рамках Марокко. Мадрид (его позиция по данному вопросу во многом совпадает с позицией Москвы) остается приверженным идее проведения под эгидой ООН референдума о будущем сахарских провинций.

Из марокканской столицы вновь стали раздаваться претензии на испанские территории в Северной Африке – города-анклавы Сеуту и Мелилью с прилегающими островами, которые оказались окруженными чужой территорией еще 500 лет назад. Рабату пришлось не по душе и то, что испанцы начали вести разведку на нефть в зоне между Канарскими островами и континентом. Здесь также имеет место пограничный спор. Марокко считает своими водами 200-мильную экономическую зону в Атлантике. В то же время Испания полагает, что в зоне между Канарами и африканским континентом должен действовать принцип равноудаленности. Впрочем, по испанской логике, марокканцы также явно поторопились, начав раздавать лицензии на ведение разведки на нефть в прибрежных зонах, прилегающих к Западной Сахаре.

Претензии Рабата к Мадриду мягко говоря удивили и заставили тщательно искать их глубинные причины. В самом деле, Испания является вторым по значимости торговым партнером Марокко. Прервись торгово-экономические связи между двумя странами, Испания – хоть и не без проблем – переживет их потерю. Иное дело – Марокко, и без того живущее в условиях системного кризиса. Что касается анклавов, то выдвижение территориальных претензий к участнику ЕС и НАТО представляется просто безрассудным. Тем более – если вспомнить, что одновременно Рабат всеми силами стремится примкнуть в том или ином виде к ЕС, непременным требованием которого к партнерам является отсутствие территориальных претензий к кому бы то ни было.

Кризис в двусторонних отношениях усугубил отзыв Рабатом в октябре 2001 г. марокканского посла из Мадрида.

Взаимные претензии сторон сделали кризис неизбежным. Однако как это всегда бывает, он разразился неожиданно 11 июля 2002 г. В тот день на расположенном в Гибралтарском проливе острове Лейла (Перехиль), который Рабат считает своим из-за его географического положения (остров отделен от африканского побережья всего несколькими сотнями метров), высадилась группа марокканских морских пехотинцев. Тем самым был нарушен соблюдавшийся сторонами много лет демилитаризованный статус острова. Чтобы обосновать эту акцию, было объявлено, что этот шаг предпринят в рамках «кампании по борьбе против терроризма и незаконной иммиграции, проводимой марокканскими властями в зоне Гибралтарского пролива». Одновременно утверждалось, что остров Лейла «был освобожден в 1956 г. одновременно с прекращением действия режима испанского протектората, после чего марокканские силы безопасности размещались на нем всякий раз, когда это было необходимо» (10, 11.07.2002).

Высадка марокканцев совпала с торжествами по случаю бракосочетания короля Мохаммеда VI. Согласно одной из версий событий, монарх якобы не ведал, какой свадебный «подарок» ему подготовили военные. Однако те, кто знают хорошо Марокко, сразу же поставили эту версию под сомнение. Парижский еженедельник «Жен Африк/Интеллижан», в осведомленности которого сомневаться не приходится, тут же назвал эту версию «фольклорной» (5, 22.07.2002). Ее недостоверность подтверждается и тем, что по итогам событий вокруг острова Лейла (Перехиль) никаких оргвыводов со стороны дворца в отношении военной верхушки не последовало.

Испанцы, по большому счету, не оспаривали марокканской принадлежности крохотного острова. Они лишь обвинили Рабат в нарушении статус-кво и односторонних действиях, которые вряд ли допустимы в современном мире, где все взаимосвязано. Официальный Мадрид потребовал очистить остров. Рабат отказался выполнить испанское требование. Перевернув все с ног на голову, официальный представитель Марокко, министр культуры и информации Мохаммед аш-Шаари тут же заявил, что «нет причин драматизировать» инцидент вокруг острова. Министр утверждал, что реакция Испании является «непропорциональной».

Немедленно в ожесточенную перепалку вступили СМИ двух королевств. В частности, отдельные испанские газеты сразу же сравнили кризис вокруг острова с конфликтом из-за Мальдивских (Фолклендских) островов. Со своей стороны газета марокканских социалистов «Либерасьон» вопреки очевидному факту – первый шаг был сделан именно Рабатом – выступила с утверждением, согласно которому испанский премьер Хосе Мариа Аснар «объявил нам войну нервов» (8, 13.07.2002). По абсурдной логике газеты консервативно-националистической Партии Истикляль (ПИ) «Опиньон» сделано заключение: поскольку, согласно официальной версии, «наблюдательный пост» выставлен в рамках мероприятий по борьбе против терроризма, то Испания просто не хочет бороться с этим явлением (9, 14.07.2002).

Некоторые марокканские СМИ увидели в кризисе религиозный оттенок. В частности, газета «Экономист» назвала его «первым межгосударственным конфликтом» после событий 11 сентября прошлого года в США, в котором сошлись две страны, «разделяющие одну и ту же идеологию». «Однако между ними есть единственная разница: одна находится на Севере, другая – на Юге; одна является христианской, другая – мусульманской. Поэтому простой пограничный конфликт между двумя соседями после 11 сентября изменил свое измерение», – утверждала газета (7, 15.07.2002).