Наибольшие изменения вносят Теофраст иЕвдем в учение о силлогизме. Им приписывается включение в систему модусов сил­логизма пяти новых модусов, объединяемых в четвертую фигуру простого категорического силлогизма. Значительное место в их логике занимает проблема условных и разделительных силлогизмов, а также силлогизмов «смешанных», т.е. таких, которые имеют посылками условные суждения, а заключением – категорическое. Особое значение имеет введение Теофрастом условно- категорического силлогизма modus ponens (Если А, то В; А; следовательно, В). Перипатетики много сделали для превращения логики в фор­мальную науку, каковою она еще не была у Аристотеля. Тем самым была подготовлена логика стоиков, в которой эта дисцип­лина в ее античном облике получила окончательную форму15.

Нельзя сказать, чтобы Теофраст во всем следовал своему учи­телю в области первой философии. Правда, текст соответствую­щего труда Теофраста сохранился лишь фрагментарно, но и на основе фрагментов можно сделать вывод о его творческом под­ходе к проблемам философии. Прежде всего он был связан с крити­кой метафизики Аристотеля, хотя и ведущейся в неявной форме. Особенность ее в том, что Теофраст существенно видоизменяет метод аристотелевской метафизики. В последней широко применя­ется апоретика – выделение и обсуждение трудностей (апорий), стоящих перед исследователем в решении той или иной проблемы. Стагирит считает необходимым продумать все трудности для того, чтобы знать, куда дальше идти. По сути дела, это постановка проблем, которые затем уже решаются. Для Теофраста, на­сколько можно судить по фрагментам, апоретика сводится к разыс­канию в произведениях учителя неразрешенной проблемы, причем сама ее разрешимость оказывается проблематичной.

К примеру, Аристотель понимает первую философию одновре­менно и как теологию. Теофраст сближает понятия бога и перво­начал, требуя смотреть на последние как на божественные. «Ведь бог является тем началом для всего, посредством которого все существует и пребывает. Хотя дать такой ответ нетрудно, обосно­вать его и сделать убедительным гораздо труднее». (Теофр. Мет,, I, 4, 4b). Да и можно ли обосновать такой ответ вообще? Видимо, апория, связанная с трудностями обоснования религиоз­ного решения проблемы начала, привела к тому, что Теофраст вообще мало интересовался теологией. Недаром последующие философы, в частности Цицерон, считали возможным обвинять его в безбожии на том основании, что он приписывал господство над миром то разуму, то «небу» . Признание бога перводвигателем также приводит к апории. Если двигатель один, замечает Теофраст, то почему небесные сферы движутся по-разному? Если же двигателей много, то как согласовать это с идеей единого бога и объяснить гармоническую связь небесных явлений? Всегда ли можно решить, произошло ли нечто в силу определенной цели, или случая, или природной необходимости? И если нет, то не следует ли тогда искать первопричину не вне космоса («неба»), а в нем самом? «Ведь не ради лучшего и не ради чего-либо возникает это (речь идет о природных явлениях. – A. B.), но скорее по естественной необходимости; таково многое в воздухе и в остальных [явлениях]» (там же, IV.34, 11b).

Правда, Теофраст непоследователен в критике идей Аристоте­ля, ведь он все же его ученик и сторонник аристотелизма. Он лишь ограничивает применимость телеологического объяснения природы. И поскольку его основной интерес–естественнонауч­ный, он снимает вопрос о божестве и о целевой причине как средст­вах объяснения отдельных природных явлений, обращаясь к ним в мировоззренческих («метафизических») вопросах. В своей «фи­зике» Теофраст по существу снимает проблему неподвижного дви­гателя и ищет причину движения (формальную причину) к теплоте Солнца. Материю же он рассматривает как совокупность трех эле­ментов – земли, воздуха и воды. Интересны его рассуждения о природе огня, который отличается от всех других стихий тем, что он не существует сам по себе, т.е. без горючего вещества. И здесь Теофраст фиксирует апории: если огонь не существует вне других веществ, то как же можно считать его «элементом»? Следует ли допустить существование двух типов огня – чистого и несмешанного «первоогня» пребывающего в надлунной сфере и огня земного и смешанного – в подлунной? Если да, то как они соотносятся? Этими вопросами Теофраст по существу ставит под сомнение тра­диционную античную концепцию элементов.

Важное место занимает у Теофраста зашита объективности чувственных качеств – холодного и теплого, сладкого и горького и т.д. Он спорит здесь, главным образом, с атомизмом в его демокритовском варианте. Если чувственные качества зависят от свойств атомов, рассуждает он, то они объективны. Аргументы атомистов в пользу субъективности чувственных качеств он от­вергал ссылкой на то, что ошибки чувств возникают относительно всех свойств вещей, а не только цвета, вкуса, запаха. Причем ошибки совершаются лишь относительно частных случаев, а не самой природы качеств.

Относится к физике и рассмотрение Теофрастом движения. Философ устанавливает, что виды движения соответствуют катего­риям. Поэтому, приняв аристотелеву таблицу категорий, он до­бавляет к четырем видам движения, принятым Стагиритом, еще шесть: движения, совершающиеся относительно отношения и положения, времени, обладания, действия и страдания (претер- певания). Вопреки Аристотелю, считавшему, что движение (изме­нение) может совершаться только постепенно, проходя ряд про­межуточных ступеней, он считает возможным и одновременные изменения всех частей предмета или всего качества (свойства). Теофраст переосмысливает аристотелево понимание пространства, сводя его к порядку и положению тел.

Небольшие физические трактаты, посвященные ветрам, кам­ням, ароматам, усталости, головокружению, параличам и проч., со­держат меткие описания исследуемых явлений. В противовес традиционному аристотелевскому превознесению дедуктивного метода (исключение, составляет известная апология эмпиризма в его книге «О частях животных», 1,5, 644b–645а), Теофраст выдвигает мысль об опыте как основе познания природных явлении. В «Исследовании растений» он специально подчеркивал необходимость наблюдения, ссылался на данные, полученные от тех, кто имеет дело с растениями–садовников, дровосеков, крестьян. И вообще в естественнонаучных исследованиях, считал он, следует брать за исходный пункт единичные вещи, индуктив­ным путем восходя от них к рассуждению и выведению всеобщих начал.

Существенные отклонения от Аристотеля встречаем мы в теофрастовом учении о человеке. Если Аристотель считал душу «неподвижным двигателем» тела, так что мнимые движения души суть лишь движения тела (см.: Арист. О душе, I, 3, 406а), то Теофраст считает мыслительную деятельность движением. Тем са­мым он сближает духовное с физическим. Не отказываясь в общем от аристотелева различения активного и пассивного разума, Теофраст отмечает трудности, связанные с этим различением.

В этике Теофраст подчеркивал значение внешних жизненных благ, подробно описывал такие нравственные категории, как друж­ба, любовь, счастье. Особо следует отметить этическое, жизненнобытовое и эстетическое значение «Характеров», где изображаются Свойства и поведение живых людей–представителей повседнев­ной, обыденной среды античного общества. Вот названия некото­рых из характеров, описываемых философом: «Притворщик», «Льстец», «Пустослов», «Угодливый», «Отчаянный», «Болтун».