Не фашизм, а коммунизм был для США абсолютным противником". Страх перед ним перекрывал все остальные возможные альтернативы, в частности усиление антиамериканских настроений в общественном мнении, особенно в ультраправых и фашистских организациях. В конечном счете, диктатура "справа" в Германии всегда рассматривалась американским истеблишментом в качестве "меньшего зла", признает В. Линк.

Приход нацистов к власти серьезно изменил международную обстановку, отразился он и на американо-германских отношениях. Их освещение в буржуазной историографии в целом и в западногерманской в частности уже на протяжении нескольких десятилетий вызывает незатухающую дискуссию, что свидетельствует о наличии не только оттенков во мнениях, во и различных подходов к внешней политике США в 1933–1941 гг.

Как отмечает Г. Мольтманн, "до сих пор не удалось дать общую оценку роли, которую сыграли Соединенные Штаты в предвоенной истории". При этом, считает он, "в современной истории едва ли существует тема, которая пережила бы столь много толкований и все еще далека от консенсуса в интерпретациях", как внешняя политика президента Рузвельта в 1933-1941 гг. Г. Мольтманн перечисляет вопросы, ставшие наиболее дискуссионными в западной историографии: были ли США вырваны из состояния пассивности на международной арене и спровоцированы к участию в мировом конфликте? Принимали ли они косвенное участие в усилении Германии и Японии и поощрении их экспансионизма политикой роковых уступок? Или США c самого начала ориентировались на противоположный курс противостоявший фашистско-тоталитарным системам? Или США вообще стремились к осуществлению собственных экономических и имперских интересов, которые вынужденно входили в столкновение с германскими и японскими экономическими интересами и стремлением к господству." Отвечая на эти вопросы, – резюмирует Г. Мольтманн, – сформировались целые школы историков". К. Швабе, преломив все вышесказанное к германскому аспекту внешней политики США, огрубление свел происходящую в западной историографии дискуссию к двум основным течениям: одно из них трактует Рузвельта как поджигателя войны, в то время как другое изображает его прямым соучастником политики "умиротворения".

Приход Гитлера к власти и установление нацистской диктатуры в Германии нашли предельно скупое, хотя и нюансированное отражение в работах историков-американистов в ФРГ. Начнем с того, что в 80-е годы в западногерманской историографии все больше акцентируется внимание на необходимости увязывать внутреннюю и внешнюю политику для более глубокого понимания последней. Профессор Рурского ун-та в Бохуме Г. Шмидт отмечает, что связь внутриполитической ситуации с обострившимися экономическими и политико-стратегическими международными проблемами "образует центральный отправной пункт в треугольнике силы "Франция-Великобритания-США" для объяснения реакции западных демократий на национал-социалистический вызов".

Особенно показательна в этом отношении политика США. Профессор ун-та в Эссене К. Роэ считает, что в Соединенных Штатах существовало даже заметное "меньшинство", с точки зрения которого нацистская общественно-политическая система была достаточно привлекательна и сама по себе не опасна. Однако, разумеется не это определяло ведущую тенденцию в американской внешней политике по отношению к "третьему рейху" в первые годы после прихода Гитлера к власти. По мнению В. Линка, имело место стремление сохранить "возможности обеспечения сотрудничества с нацистским режимом в международных экономических и политических делах". В другой своей работе он пишет, что в первый период существования нацистского режима "в официальных отношениях между Германией и Соединенными Штатами господствовали "реально-политические соображения, именно с американской стороны". Правящие круги последней, несмотря на "идеологические противоречия" с "третьим рейхом" и исходя из экономических соображений, ставили своей задачей "установление рабочих отношений с нацистами".

В этой связи западногерманские историки высказывают различные мнения по поводу того, являйся ли 1933 г. рубежом в американо-германских отношениях. Некоторые из них утверждают, что, несмотря на антипатии Рузвельта к нацистской Германии, в американской внешней политике вначале ничего не изменилось. К тому же, как пишет профессор Гейдельбергского ун-та Д. Юнкер, "при вступлении Рузвельта в должность в 1933 г.… отсутствовали политические предпосылки для активной политики. Профессор ун-та Альберта-Людвига Б. Мартин полагает, что начало антагонизма между США и Германией не может быть соотнесено с каким-то определенным годом, а развивалось длительное время под влиянием многих факторов. По его мнению, 1933 г., не является рубежом в отношениях между обоими государствами. С другой стороны, Г.-Ю. Шредер приходит к выводу, что "захват власти национал-социалистами означает глубокий рубеж в развитии германо-американских отношений. Установление диктатуры в Германии и форсируемая посредством ускоренного вооружения политика ревизий, – продолжает он, – означали решающий вызов американским представлениям об общественном устройстве".

Как бы там ни было, большинство историков ФРГ считает, что приход Гитлера к власти "не мог оставить американцев равнодушными", поскольку США "давно рассматривали Германию в качестве ядра своей европейской политики и как важнейший бастион против большевистской России". Дополняя эту оценку, К. Киппан пишет, что и после 30 января 1933 г. "в широких кругах Америки существовало понимание внешнеполитических проблем Германии". Однако преследование евреев и политических противников нацизма вызвало возмущение в США, а резкое наращивание вооружений – озабоченность, оценивает ситуацию Э. Ангерманн. Это "неравнодушие", по мнению К. Швабе, привело Рузвельта к выводу уже в 1933 г., что политика Гитлера была" главным препятствием для лучшего обеспечения мира в Европе". Вместе с тем, считает доцент Западногерманского ун-та Г. Рупипер, "в оценке национал-социализма тотальное его отрицание сочеталось с беспомощностью", поскольку для американских дипломатов в Берлине нацистские лидеры являлись "клиническими психопатами, которые могли быть остановлены только с помощью войны". Дипломатические же акции считались неэффективными".

Тем не менее, одна дипломатическая акция была предпринята хотя, на первый взгляд, она носила косвенный характер, ее значение было немалым, что особенно сказалось впоследствии. Этой акцией была нормализация отношений США с Советским Союзом, который стал рассматриваться Рузвельтом, по мнению целого ряда историков ФРГ, как важный противовес экспансионистской политике как Японии, так и Германии. При этом, как отмечает в одной из недавно вышедших статей Г.-Ю. Шредер, "ценность Советского Союза… возрастала в той мере, в какой увеличивалась угроза безопасности США со стороны тоталитарных государств". В более ранней монографии он оценивал этот шаг администрации Рузвельта в первую очередь под углом зрения "экономических причин".