Новые глобальные вызовы международной безопасности и ответы на них постепенно приводят к пересмотру политических концепций прошлого, попытке формирования подходов и теорий, адекватных новой среде. Такой процесс создает ряд критических гипотез, трансформирующих ключевые элементы прежней структуры. Это прежде всего связано со смещением угрозы глобальной безопасности с биполярного уровня на многополярный, причем особое внимание уделяется региону Ближнего Востока, что в определенной степени обусловлено так называемым «постсентябрьским синдромом» в американской политике. Отныне американская политическая наука все больше ассоциирует терроризм с «государствами-изгоями». Стоит, однако, отметить, что такая ситуация является в определенной степени результатом американской политики в регионе Ближнего и Среднего Востока в 90-е годы XX столетия.

Из кувейтского кризиса американская военно-политическая элита вынесла два вывода по поводу нового миропорядка. Представители госдепартамента настаивали на усилении роли ООН при сохранении лидирующей роли США в этой организации. В то же время в Пентагоне открыто говорили о том, что лишь лидирующая роль США обеспечила эффективность ООН в ходе кувейтского кризиса. Таким образом, Соединенные Штаты как единственная сверхдержава в мире обязаны взять на себя поддержание безопасности без консультаций ООН. Руководству же США в регионе Ближнего Востока нужна была такая политика, которая бы стала компромиссом между этими двумя точками зрения.

В качестве основы своей политики в регионе Персидского залива администрация Б. Клинтона приняла так называемую доктрину «двойного сдерживания («dual containment») двух наиболее опасных государств – Ирана и Ирака. В рамках этой доктрины предлагалось использовать механизм экономических санкций и политического бойкота с целью свержения существующих режимов и демократизации внутриполитической системы указанных государств. Непосредственно военные методы предполагалось использовать только в случае острой необходимости, например, когда «жизненно важным» интересам США либо суверенитету их региональных союзников угрожает реальная опасность со стороны объектов сдерживания2.

В отношении Ирака особая роль отводилась ЮНСКОМ (UNSCOM) – Спецкомиссии ООН по разоружению Ирака, ликвидации его оружия массового уничтожения (ОМУ) и ядерных программ. Над иракской территорией на севере и юге сохранялись зоны, созданные США без одобрения Совета Безопасности ООН. Эти зоны патрулировались авиацией союзников, в то время как иракской авиации было запрещено в них находиться. В случае сопротивления Багдада резолюциям ООН Вашингтон сохранял за собой право военного давления на Ирак.

В рамках указанной концепции Пентагон получил право кроме 5-го флота США, традиционным местом базирования которого является Бахрейн, оставить в районе Залива большой контингент пехоты (около 20 тыс. личного состава). Признавалось необходимым всестороннее развитие военных связей с монархиями этого региона. В течение первой половины 90-х годов к уже существующим базам США в Омане и Бахрейне прибавились с согласия кувейтского, саудовского и катарского правительств на территории этих стран гарнизоны с некоторым количеством американских военнослужащих. События 1990–91 гг. послужили основой для новой военной доктрины США, согласно которой обычные вооруженные силы должны быть на таком уровне готовности, который позволяет параллельное проведение двух операций, аналогичных «Буре в пустыне». В регионе Залива участие США в обеспечении мира и стабильности от посягательств «все еще агрессивного Ирака и революционного Ирана» осуществлялось путем заключения двухсторонних соглашений о совместной обороне со странами ССАГПЗ, «помощи в военных вопросах безопасности», прямом военном присутствии, совместных учениях. Американское военное командование особо отмечало, что «эти действия в регионе жизненно важны для США и глобальной безопасности».

Как концепция «двойного сдерживания», так и эта доктрина Пентагона отвечали новому теоретическому осмыслению системы международных отношений, предложенному американским руководством. Согласно этой позиции, в существенной степени унаследованной от предыдущей администрации, в новом мире основная опасность для глобальной стабильности исходит от так называемых «государств-изгоев» («rogue states»), режимы которых обвиняются в нарушении прав человека, проведении агрессивной политики, поддержке международного терроризма и стремлении к овладению ОМУ4. Большинство государств из числа «угрожающих» безопасности в основном концентрируются в регионе Ближнего и Среднего Востока – Ирак, Иран, Ливия, Сирия.

Военные аспекты «двойного сдерживания» сперва играли второстепенную роль, будучи ограничены лишь концентрацией войск на Аравийском полуострове и эпизодическими обстрелами гражданских и военных объектов в Ираке. Не имея серьезного военного значения, эти действия привели к существенным стратегическим результатам в ином смысле, они послужили катализатором для экстремистских и исламистских движений на территории аравийских монархий. В 1995–96 г. в Саудовской Аравии было совершено два масштабных теракта на американских военных базах, вследствие чего 25 солдат погибли, а более пятисот получили ранения.

В 1997–1999 гг. в период «иракских кризисов» роль военного присутствия США в регионе становится весьма весомой. Политика «игры на нервах», которую проводил С. Хусейн, предусматривала периодическую эскалацию напряженности в регионе Персидского залива, отказ выполнять какие-либо требования ООН или США до ликвидации режима санкций, резкие заявления в адрес американского руководства. В ответ Вашингтон немедленно начинал увеличивать военное присутствие в регионе. Багдад отступал, соглашаясь на компромиссное решение через посредников (чаще всего французских или российских дипломатов). При помощи таких действий правительство Ирака шаг за шагом отвоевывало международное признание. Администрация Клинтона удерживалась от принятия несогласованных с ООН радикальных решений по иракскому вопросу, поскольку Совет Безопасности заблокировал бы силовое решение проблемы. Лишь один раз США осмелились реализовать нечто вроде военной операции – ракетно-бомбовые удары по Ираку (операция «Лиса в пустыне» 16–20 декабря 1998 г.). Они были связаны с внутренними сложностями Б. Клинтона (возможность импичмента) и не несли стратегического значения для ближневосточной политики США. В то же время последствия этой операции стали саморазрушительными для политики «двойного сдерживания», окончательно дискредитировав ее в глазах мировой общественности.

В связи с очевидной стратегической неудачей операции «Лиса в пустыне» среди американского истеблишмента, особенно республиканцев, все чаще стали звучать голоса за пересмотр концепции сдерживания. Лидер республиканского большинства в Сенате Т. Лотт заявил, что новая доктрина «должна быть оттеснением («rollback»), а не сдерживанием». П. Вулфовиц, нынешний заместитель министра обороны отмечал: «Свержение Саддама – единственный результат, который может отвечать жизненно важным интересам США в стабильном и безопасном регионе Залива»5. Для этого необходимо осуществлять всестороннюю поддержку оппозиционно настроенным иракцам, прежде всего оппозиции в изгнании.