Пользуясь своим богатством, Иоанн Данилович увеличивал свои владения при помощи купли земель. Так расширил он Московское княжество на юго - западе, от Коломны вверх по Оке, и приобрел там города Серпухов и Каширу, а на северо - востоке наши границы охватывали уже часть Поволжья, заключая в себе Углич и Кострому. Кроме того, Калита приобрел Звенигород, Галич Мерский и Белозерск. Для подчинения других княжеств он пользовался родственными связями. Выдав дочь свою за ростовского князя, он при помощи своих бояр хозяйничал в его уделе, как в своем.

Своим политическим весом, богатством и спокойствием в Москве Калита привлекал в свое княжество бояр, переселявшихся сюда не только из других удельных княжеств, но и из иных земель. Так, из Приднепровья пришел к нему на службу боярин Родион Нестерович с княжатами, боярскими детьми и двором, в числе 1800 человек. С запада, из - за нашего рубежа, а может быть, из Новгорода приехал в Москву боярин Андрей Кобыла, от которого произошли многие боярские роды, в том числе Романовы. С востока из орды, пришел мурза Чет, родоначальник Годуновых. Из родословных книг наших боярских родов видно, что многие из предков их переселились в Москву именно в это княжение. Бояре же, сомкнувшись вокруг московских князей, дали им большую силу во всей Руси.

Важно было княжение Калиты для усиления Москвы как крепости. Зимою 1339 года Иоанн Данилович обносит Кремник, или Кремль, дубовыми стенами, кои были окончены в следующем году Великим постом. Находимые в Кремле при разных постройках толстые дубовые бревна, как думают, составляют остатки крепостного палисада.

Каков при Иоанне Даниловиче и вообще при первых московских князьях был великокняжеский дворец, и даже где и был - то он в Кремле, об этом до нас не дошло летописных известий. Мы, по необходимости, должны довольствоваться по этому предмету предположениями. Вотчиннический, господарский тип московских князей, говорит И. Е. Забелин, обозначался даже в самом устройстве их стольного города Москвы. В сущности, это была помещичья усадьба, обширный вотчинный двор, стоявший среди деревень и слобод, которые почти все имели какое - либо служебное назначение в хозяйстве вотчинника, в потребностях его дома и домашнего обихода. Некоторые иностранцы, уже в позднейшие столетия бывшие в Москве, вовсе не ошибались, когда весь Кремль принимали за дворец, говоря, что он обнесен каменной стеной. Действительно, первой основой Кремля, а стало быть, всей Москвы, был княжий двор, или в самое древнее время, княжий стан, с необходимыми хоромами и клетями на случай проезда. Он - то и был обстроен, кроме посада, рядом хозяйственных сел и слобод, которые тянули к нему и составляли его службы. Остожье, или село Сенчинское, с обширными лугами под Девичьим, пасло табуны княжьих лошадей и заготовляло стоги сена на зиму. Слобода Конюшенная обнаруживает свое назначение самим названием, как и конюшенный двор. Поварская, со Столовым, Хлебным и Скатертным переулками, населена была приспешниками княжьего стола. Кадаши (ткачи) и хамовники готовили так называемую белую казну полотен и другого белья. Садовники и Огородники готовили соответствующие произведения для княжьего обихода. Кречетники составляли особую охотничью слободу . Все такие служебные поселения начали возникать в самые старые времена Москвы и тянули, как к своему центру, к двору князя - вотчинника. Первоначально этот двор был построен на крутом углу Боровицкого холма, на который, еще в начале XIX столетия, трудно было въезжать и входить, по значительности его подъема. Если церковь Иоанна Предтечи, под Бором, была первою в древнем городке Москвы, то и первый княжий двор должен был находиться возле этой церкви. В последующее время княжеский дворец отодвинулся дальше от Боровицких ворот к востоку и устроился на месте нынешнего Большого Кремлевского дворца, пред церковью Благовещенья на княжьих сенях. По преданиям; первоначальная постройка этой церкви относится к 1291 году. По аналогии с Киевской Русью, княжий дворец и в Москве состоял из златоверхого терема, который составлял верхний ярус хором, как назывались остальные ярусы и вся совокупность строений. Первообразом жилых русских строений была клеть, сложенная из бревен на четыре угла. Теплая, или зимняя, называлась истьбою или истопкой. От других боярских жилищ княжий двор отличался обширной клетью, носившей название гридницы, где собирались гридни, или младшая дружина. Другие клети назывались столовыми избами, повалушами (спальни), божницами (моленные). Общая характерная черта в устройстве княжьего двора заключалась в том, что хоромины, избы, клети ставились хотя и по две, по три в одной связи, но всегда в отдельности, даже отдельными особняками, соединяемыми сенями или переходами. Здания двора московского князя первоначально были деревянные .

До нас дошли две душевные грамоты Иоанна Калиты - завещания его. Обе они являются важными юридическими документами Москвы XIV столетия. В них великий князь, "идя в орду, никим не нужен, целым своим умом, в своем здоровьи, дает ряд сыном своим и княгине своей". Следуя принципу единодержавия, Иоанн Данилович дает преимущество и в своей вотчине, и во власти над остающейся после него семьею сыну своему старшему: "приказываю тебе, - говорит грамота, - сыну своему Семену, братью твою молодшую и княгиню свою с меньшими детьми; по Бозе ты им будешь печальник".

Распределяя недвижимость и движимость князя, грамота дает много интересного для истории древнейших московских поселений, быта и одежды той эпохи. Здесь мы встречаем много сел, кои существуют до сих пор, и немало таких, кои исчезли с лица земли. Из числа первых упомянем: Напрудьское у города, Коломенское, Раменье, Гуслицу, Астафьево. Из числа вторых: Труфановское (или Трифоновское), Черноголовль на Воре, Маковец, Радонеж.

Деля свои вещи между сыновьями и дочерьми (княжнами Фетиньей и Марьей) и супругой княгиней Оленой, великий князь подробно исчисляет свой скарб, по части посуды, украшений и носильной одежды (портище). Здесь мы встречаем целую роспись разных вещей: "и чаши золоты с жемчугом, и „из судов" блюда и блюдца, и золотые с каменьями, и серебряные без украшений, и ковши, и чары, и чепи, и пояса с жемчугом и каменьями, и сердоличные, и на червчатом шелку, и царевские, и фряжские, и шапки золотые, и бармы, и ожерелья, и обручи (кольца), и гривны, монисты, и коробочки золоты, и кожух червленый жемчужный, и кожух желтой объяри, и бугай соболий с наплечники и с великим жемчугом и с каменьем, скорлатное портище с бармами", и т. д. Все это очень интересно в бытовом отношении. В обоих духовных завещаниях делаются вклады в церкви: "блюдо великое о 4 кольца Иоанн Данилович приказывает отдать святой Богородице Владимирской. Три сельца отдать на помин души в монастыри. Серебряные пояса раздать по попьям".

Та и другая душевная грамота относятся к 1328 году. Первая из них писана дьяком Костромой. "А послуси (свидетели) были, - говорится в конце духовного завещания, - отец мой душевный Ефрем, отец мой душевный Федосей, отец мой душевный поп Давыд".