Однако бросается в глаза резкое отличие "Несвижского" плана от всех прочих планов Москвы рубежа XVI-XVII веков. Это действительно "зарисовка" города как об этом сказано в заглавии листа), его перспектива "с птичьего полета", ориентированная, как и все прочие планы, на запад, но не плоскостная, а с попыткой ввести характеристику рельефа городской территории и ее ближайшего окружения. Можно допустить, что наложение плана на рельеф привело к своеобразным искажениям, и привычные трассы улиц, знакомые по другим чертежам, приобрели иной характер. Условный прием - выделение в укрупненном масштабе наиболее значительных сооружений в Кремле (соборы, дворец. Приказы), Китай-городе (Василий Блаженный) и т.п. - также несколько снизил "академичность" чертежа. Прорисовка зданий здесь упрощенней, чем на "Сигизмундове" плане, хотя выполнена в манере, близкой последнему. Во многом тождественны экспликации обоих планов, но в "Несвижском" она дана на польском языке. В отличие от "Сигизмундова" плана здесь правильно поименованы все основные части Москвы: однако Заяузью (в черте Скородома) присвоено имя "Кукуй-города". Но "Кукуем" называли известную со второй половины XVI века иноземную (немецкую) слободу, располагавшуюся в ту пору далеко за городом (в районе теперешней Бауманской ул.), вблизи ручья, который и дал слободе имя, ставшее среди москвичей обиходным. Возможно, слово "Кукуй" постепенно стало синонимом места, заселенного иноземцами (немцами). Поскольку в районе Заяузья небольшая иноземная слободка тогда существовала, а в годы Смуты - и увеличила, возможно, свое население за счет беженцев из дальней слободы, разоренной войной, то для Смутаньского, очевидно, это был единственный "Кукуй", который он мог знать и обозначить на плане. Допустимо также, что некоторые изменения в топографии и застройке Москвы, происшедшие ко времени прибытия туда польского посольства и не отраженные попавшими в руки Смутаньскому местными материалами, художник старался вносить в план по мере знакомства с городом (например, опустошенный пожаром клин в крайней юго-западной части Белого города и новую трассу Тверской).

Самым ценным в "Несвижском" плане является изображение окрестностей Москвы, в основном - при избранной точке зрения - это территория, примыкающая с юго-запада к Скородому. В план включена излучина Москвы-реки с равниной Лужников и Воробьевыми горами на горизонте. Благодаря этому в поле зрения картографа попали Ново-Девичий монастырь - справа (включен в экспликацию плана под номером 23) и на том же берегу древний Саввинский монастырь (стоял в районе современной Саввинской набережной), показанный чуть правее Ново-Девичьего. Изображение последнего исследователи считают вполне правдоподобным. Отчетливо виден собор, показанный на плане шатровым и одноглавым, в то время как к моменту издания плана он имел уже свой настоящий вид и пятиглавие. Если эта деталь - не ошибка художника, то ее наличие может служить подтверждением существования очень раннего протографа "Несвижского" плана. Против Саввинского монастыря, на другом берегу Москвы-реки, видны два селения: в прибрежном можно предположить Патриаршую Рыбную слободу, а правее нее - Ямскую-Дорогомиловскую слободу, окаймляющую Смоленскую дорогу. В верхнем левом углу изображен, по-видимому, комплекс Великокняжеского дворца на Воробьевых горах - в ограде и с высокой остроконечной башней-повалушей. Подобный лист, включающий сложную информацию, мог быть результатом только многолетней подготовительной работы и, возможно, являлся частью картографирования Руси, начатого еще при Иване III.

В следующем же (после создания этого плана) 1612 году Москва была почти дотла сожжена поляками, чтобы затем, при восшествии на престол Михаила Феодоровича Романова, возродиться вновь, как Феникс из пепла.

Планы москвы второй четверти - конца xvii века.

Основой для планов данного периода служили все те же ранние планы Москвы рубежа XVI-XVII веков. Однако при схожем абрисе и ориентации в них появляются добавления и уточнения, согласующиеся с реальными изменениями в топографии Москвы. Хотя Московский картографический центр продолжал функционировать (известие о перечерчивании в 1627 г. "Большого чертежа"), русских планов этого периода, посвященных Москве, не обнаружено. Непрерывность работы московских картографов отразилась в планах, издаваемых за границей. В европейских странах, особенно в Голландии в Швеции, имевших устойчивые экономические и дипломатические связи с Россией, интерес к ней с каждым годом возрастал. Отсюда неоднократные переиздания планов и карт 1590-1600-х годов и появление новых, скорректированных. К последним относятся: план Москвы М. Мериана 1638 года, план Москвы А. Олеария 1630-х годов, план Москвы А. Мейерберга 1661-1662 годов. Они сохраняют ориентировку, очертания и характер графики, восходящие к традициям, заложенным "годуновской" картографией.

ПЛАН МЕРИАНА (1638 Г.)

План Мериана, изданный в 1638 году во Франкфурте-на-Майне, несмотря на дату изготовления, отображает реалии Москвы 1590-х годов.

По содержанию ближе всего стоит к первому варианту "Петрова чертежа", но, в отличие от него (как и от большинства других планов Москвы конца XVI-XVII в.), обращен к зрителю юго-восточной стороной.

Поскольку среди известных планов ему нет прямых аналогий, а сведения его ретроспективны, то можно предполагать, что перед нами позднее повторение неизвестного протографа, относящегося к кругу планов годуновского времени, основанных на обработке картографического материала начала XVI века.

Представляет собой условную перспективу "с птичьего полета". Существенной особенностью плана является попытка передать черты городского рельефа. Показаны следы русла ручья Черторыя (в западной части плацдарма Белого города), следы старицы Москвы-реки в Замоскворечье, уклон плацдарма в восточной части Белого города.

Экспликация плана точно повторяет таковую на "Годуновом чертеже". В верхнем левом углу карты помещен герб Москвы, в нижнем левом - указатель в картуше, внизу справа компасная роза.

ПЛАН ОЛЕАРИЯ. (1630-Е ГГ.)

Остальные планы этой группы по содержанию близки ко времени своего издания. Все они, начиная с плана Олеария, показывают линию Земляного города с восемью бастионами (болверками) в Замоскворечье. Следует отметить, что Земляной вал со рвом изображен на планах с внешней стороны Скородома, который представлен существующим.

План Москвы из книги А. Олеария "Путешествие в Московию, Персию и Индию" - первый из планов Москвы, отразивший существенные перемены в ней после пожара 1626 года. Исследователи не отрицают возможность существования русского протографа, который фиксировал мероприятия 1626-1631 годов по обмеру всех частей города, предпринятые по указу царя и нашедшие отражение в письменных источниках.

Адам Олеарий - придворный математик герцога Голштинского - в составе посольства был в Москве в 1633-1634, 1635-1639 и 1643 годах и жил в ней каждый раз не более двух-трех месяцев. Однако, он успел войти в круг русской знати, связи с которой, вероятно, помогли ему получить новый план Москвы и почерпнуть сведения об истории России, ее культуре, на основании чего и была написана его книга, изданная впервые в 1647 году в Шлезвиге. Помещенный в ней план очертанием напоминает "Петров чертеж" (очевидно, его брали за основу при изготовлении новых, послепожарных планов). Главное изменение в облике города, которое отразил план, - появление в Замоскворечье Земляного вала со рвом и бастионами, которые возводили в 1637-1638 годах. Следовательно, план Москвы в том изложении, которое дано у Олеария, появился после 1638 г. Показан и Скородом со всеми его башнями. Деревянная крепость, очевидно, была отремонтирована и продолжала существовать.