В результате либерализации хозяйственной деятельности су­щественно ослаблен прежний контроль за «неформальной экономи­кой». Как минимум каждый третий в России получает дополни­тельный доход от личного подсобного хозяйства, сада или огоро­да. Удельный вес заработной платы в доходах населения падает в пользу альтернативных источников дохода: поступлений от пред­принимательской деятельности, самостоятельной занятости, сда­чи в аренду собственного жилья.

3. Типы хозяйственной организации и трудовые отношения.

Перед лицом экономического кризиса и снижения ожиданий государст­венной и корпоративной поддержки происходит восстановление традиционных способов хозяйствования и выживания, основанных на семейных, клановых или соседских связях, опирающихся на домашнее хозяйство и сети родственного бартерного обмена про­дуктами и услугами. Колхозы и совхозы на селе все более превра­щаются в структуры, обслуживающие потребности частных подсо­бных хозяйств. Развиваются розничная и мелкооптовая торговля, индивидуальные услуги, сезонное отходничество, кустарные про­мыслы. В домашнем хозяйстве происходит частичное восстанов­ление относительно замкнутого натурально-хозяйственного цик­ла. Возрастает регулирующая роль местных сообществ. Таким об­разом, наряду с перестроением корпоративных учреждений и рас­тущими свободными ассоциациями, происходит параллельное ут­верждение структур полуобщинного типа.

Что же касается государственных предприятий-корпораций, то многие из них прошли процесс приватизации, которая была осу­ществлена достаточно спокойно и не разрушила альянса между администрацией предприятий и трудовыми коллективами. Закреп­ление основной части акций за трудовым коллективом стало наи­более верным способом сохранения власти администрации. Авто­ритет директората подкрепился его собственническими позиция­ми, что в принципе создает дополнительные стимулы заботиться о судьбе предприятий.

На первых этапах казалось, что материальные поощрения и санкции станут господствующей формой внутрифирменного кон­троля, утилитаризм в хозяйственных организациях подавит сред­ства принудительной и символической мобилизации, а контракт­ные формы трудовых отношений вытеснят традиционный патер­нализм. Но ничто не исчезает окончательно. И тот же патерна­лизм со всей системой сложных неформальных отношений и ши­роким веером привязывающих к предприятию сопутствующих льгот свободно проникает в новые сектора экономики. При этом вряд ли кто-нибудь сегодня всерьез задумывается о «новой философии управления». Но формированию «человеческих отношений» в спе­цифическом российском понимании придается немалое значение, особенно в малых коллективах. А вот у «демократизации управле­ния» пока слабые шансы на успех.

Перестройка открыла каналы хозяйственно-политической мо­билизации новых конфликтных групп. Первая шахтерская забас­товка летом 1989 г. привела к изменению общего климата в трудо­вых отношениях. Обострение индустриального конфликта и вы­работка способов его институционализации взаимно подстегивали друг друга. Возник ряд новых альтернативных профсоюзов. Да и старые профсоюзы, в отличие от рухнувших в одночасье партий­ной и комсомольской организаций, были переименованы и суме­ли законсервироваться[8]. Однако при этом западные модели орга­низации трудовых отношений типа «социального партнерства» не особенно прививаются на российской почве. Вообще институты официального представительства наемных работников остаются относительно неразвитыми. Роль как старых, так и новых профсо­юзов в выражении и отстаивании интересов работников по-преж­нему невелика. Наблюдается тенденция к абсолютному и относи­тельному сокращению профсоюзного членства.

Рабочее движение, на которое возлагалось столько надежд ра­дикальными демократами, со временем пошло на убыль. Такие формы групповой идентификации, как, скажем, этничность, ока­зались, по крайней мере на первых порах, весомее классовой мо­билизации. Профессиональная же мобилизация локализована в отдельных группах, которые обладают либо особым потенциалом солидарности (шахтерское движение), либо монопольными про­фессиональными технологиями (движение авиадиспетчеров).

3.1. Новые социально-профессиональные группы.

При советской власти люди жили под угрозой применения государственного на­силия. Ныне происходит дисперсия ресурсов насилия, и в то же время оно утверждается как актуальная форма повседневных хо­зяйственных отношений. Силовые методы используются не только в качестве способа решения политических проблем — «выбора пути» или «выбивания» национально-государственной автономии. К ним активно прибегают при невыполнении деловых обязательств, не­соблюдении норм деловой этики, дележе рынков и вытеснении конкурентов. Отношения организованного насилия рутинизируются, становятся элементом нормальной хозяйственной жизни. Повсеместно формируются новые профессиональные группы, осу­ществляющие криминальное «налогообложение» и обеспечиваю­щие так называемые «крыши». Потенциал насилия в хозяйствен­ной среде, судя по всему, возрастает.

Профессионализация затрагивает не только силовые группы. В реформенный период многие любительские виды деятельности получили профессиональный статус, превратившись в основные и специальные занятия. Множество людей занимается тем же, что и раньше, но их общественные позиции существенно изменились. «Фарцовщики» становятся торговцами, «шабашники» — строите­лями, «бандиты» — охранниками. Профессионалами становятся парламентарии и консультанты, предприниматели и спортсмены. Нищенство и проституция вырастают в массовые профессии, на­деленные определенным социальным престижем.

Дело не только в том, что речь идет в совокупности уже о сотнях тысяч и миллионах людей. В обществе задается определен­ный тон: любое занятие, чтобы быть успешным, требует особых знаний и специальной подготовки, материального оснащения и, наконец, профессионального отношения к труду. Можно по-раз­ному оценивать итоги последнего десятилетия. Но работать сегод­ня в среднем нужно больше и интенсивнее. Повышается общая степень социального риска, работающим чаще приходится менять специальность или даже профессию. Ролевые требования ужесточились — отчасти в силу конкуренции за лучшие места, отчасти под воздействием пафоса «борьбы за выживание». И не переставая мечтать о быстром и легком заработке, люди в принципе вынуж­дены принимать более жесткие трудовые нормы.

«Школа рынка» открыта не для одних только предпринимате­лей. Население учится торговать. Наиболее простой способ пред­ставлен уличной штучной торговлей «с рук». На следующих сту­пеньках располагается лоточная и палаточная торговля. Более се­рьезный уровень связан с оптовым торговым посредничеством и экзотической для нас работой брокера, погруженного в потоки экономического времени. Предприимчивые граждане освоили про­фессию разъездных коммивояжеров — «челноков», взваливающих на свои плечи товаропотоки из зарубежья. Укрепляются такие виды деятельности, как торговля деньгами и ма­нипулирование ценными бумагами. Тысячи людей всех возрас­тных групп и разных социальных статусов вкладывают последние сбережения в акции широко разрекламированных компаний и ос­ваивают на уровне здравого смысла механику фондового рынка.