В этой стадии производства судья мог пользоваться советами друзей и юристов, но решение юридически зависело от него и ложилось на его ответственность. При нескольких присяжных судьях дело решалось по большинству голосов. Решение объявлялось устно и в присутствии сторон. Не требовалось, чтобы в решении приводились мотивы и основания вынесенного решения. Внешними рамками деятельности судьи в этой, второй стадии процесса, всегда оставалась переданная ему от претора сторонами формула. Судья был обязан принять эту последнюю в данной ей формулировке, хотя бы

она и заключала в себе какие-либо ошибки. Особенно важно отметить значение ошибок в требовательном пункте формулы (intentio)[7]. И хотя эти ошибки могли проникнуть в формулу при производстве «in iure», но последствия их истец нес «in iudicio». Они могли заключаться в превышении или понижении требований к ответчику со стороны истца. Последствия уменьшения требований были не столь тяжелы для истца. Он сохранял за собой право взыскать в новом процессе недополученную разницу. Более тяжелые последствия влекло за собой преувеличение требования. Это преувеличение могло произойти re, loco, tempore или causa, то есть по сумме (размеру требуемого), по времени, по месту или по основанию иска.

Одним из примеров преувеличения re служило предъявление иска в сумме, превышающей действительный долг ответчика, и, следовательно, преувеличение касалось размеров самого требования. Превышением во времени являлось требование платежа по долгу, срок которому ещё не наступил. Превышение по месту, касается места исполнения обязанности. Кредитор мог по договору требовать, например платежа долга в Коринфе, но, не желая туда ехать, предъявлял иск в Риме. Для этого была создана так называемая actio de eo quod certo loco, которая формулировалась по аналогии с требованиями определенной суммы, и называлась actio utilis (см. Дигесты кн. 13, IV, 1). Претор предписывал судье установить обязанности ответчика в определенном месте, а присудить к платежу в Риме. Наконец, превышение может коснуться и оснований иска, например, в исках о праве собственности с его различными обоснованиями. Всякое из этих превышений истцом, действительно принадлежащих ему прав, влекло для истца невыгодные последствия, о чём и пишет Гай: «Если кто-нибудь в интенции заявлял больше, чем ему следовало, то он проигрывал своё дело, то есть терял вещь и не был восстановляем претором в прежнее положение за исключением некоторых случаев, в которых претор не допускает, чтобы все истцы терпели убыток по причине его ошибки; ибо претор приходил на помощь лицам моложе двадцати пяти лет в этом, как и в других случаях» (см. Гай кн. 4, п. 53). Поскольку он не сумел доказать с полной очевидностью правильности своего требования, постольку происходило освобождение ответчиками притом в полной и окончательной форме, так как преувеличенный требовательный пункт – интенция – оказывался ложным и не подтвержденным, а формула обязывала судью в таком случае освободить ответчика. Начать дело вновь препятствовало исключающее действие последовавшего решения. Чтобы избежать невыгодных последствий запроса, существовало лишь одно средство, необходимо было ввести в формулу прескрипцию в пользу истца, предупреждающую судью о возможности дальнейшего уточнения истцом его требований.

Обязанностью и долгом присяжного судьи было строгое следование указаниям, данным в формуле, и выразить устно свое суждение — сентенцию. Особенность римского процесса заключалась в том, что он носил денежный характер присуждения: «во всех формулах, которые имеют кондемнацию, она предписывает денежную оценку» (см. Гай кн. 4 п. 48) или всякое присуждение должно быть денежным. В некоторых случаях магистрат, уполномочивая судью к присуждению в денежной сумме, ограничивал его усмотрение указанием определенной суммы, свыше которой судья не мог оценить иска (см. Гай кн. 4, п. 49-52). И только в имперскую эпоху отступили от принципа обязательной денежной кондемнации, установив, что если предметом иска является определенная вещь, то ответчик присуждается к ее выдаче. Подобно litis contestatio в первой стадии производства (in iure), решение дела судьей во второй стадии (in iudicio) влекло за собой погашение процесса, то есть процесс, доведенный до решения, не мог быть вновь начат. В отношении истца к такому результату приводило доведение дела в первой стадии процесса (in iure) до litis contestatio. Однако, что касается ответчика, то доведение дела до litis contestatio само по себе не служило для него препятствием к возбуждению в дальнейшем спора, тождественного уже разрешенному. Например, между двумя лицами идет спор о наследстве, причем часть наследственной массы находится во владении одного из них, часть — во владении другого. Гай (см. Дигесты кн. 44, II, 15) пишет, что каждый из них может предъявить иск о наследстве к другому. Но если по иску первого вопрос о праве на наследство разрешен судом в пользу первого, а второй потом предъявляет иск об этом наследстве к первому, такой вторичный судебный процесс противоречил бы принципу законной силы судебного решения. Гай в приведенном месте говорит, что против иска второго

может быть предъявлена exceptio rei iudicatae. Гай обосновывает это заключение таким фактом: «…тем самым, что суд признал наследство за мной, оно должно считаться признанным не принадлежащим тебе». Последнее признается между спорящими сторонами за истину для данного вопроса и, как таковая, она имеет для участников в деле обязательную силу. Судебное решение (res iuducata) заканчивает процесс и может быть освободительным или осудительным.

Осуществление судебных решений происходило двумя способами: во-первых, истцу дается вместо прежнего иска новый (action iudicati) бесспорный иск о выполнении решения, содержание которого определено судебным решением и второе каждой из сторон даётся exceptio rei iudicatae на случай, если противная сторона пытается вторично возбудить решенный уже судом спор. Условиями для предъявления этой эксцепции были следующие обстоятельства: первое, возбуждение того же притязания, когда отыскивается тот же предмет на основании того же самого права, имеющего тождественное основание, например, куплю-продажу, ссуду, дарение, второе, между теми же лицами. Однако, помимо самого истца и ответчика к тем же лицам причисляются также универсальные или даже сингулярные преемники, в том случае, если они приобрели своё право после контестации. Дальнейшим выводом из основного правила было распространение содержания судебного решения только на участников первого процесса и их правопреемников.

В том случае, если ответчик отрицает законную силу судебного решения, он может против него защищаться. В классическую эпоху сторона, недовольная судебным решением, могла при наличии уважительных обстоятельств испросить у претора restitutio in integrum, то есть восстановление в первоначальное положение, в данном случае это признание судебного решения несостоявшимся. В имперскую эпоху можно было судебное решение обжаловать в высшую инстанцию (апелляция), однако с риском присуждения в двойном размере в случае проигрыша дела. Если же ответчик не защищается и не платит, истец может произвести принудительное взыскание с помощью action iudicati. Оно могло носить личный или имущественный характер. В первом случае это было содержанием должника под арестом до уплаты или отработки долга. Во втором случае те, которым ответчик должен был сумму обозначенную в судебном решении (res iudicata), вводились во владение имуществом должника, то есть осуществлялось так называемое missio in bona. Спустя некоторое время они выбирали из своей среды magister bonorum, который продавал имущество должника, а покупатель (emptor bonorum), купив это имущество тем самым, оплачивал, в пределах покупной цены, долги ответчика. С исполнением судебного решения процесс окончательно завершался и не мог быть возбуждён заново за исключением тех случаев, которые были описаны ранее.