Надо отметить, что с течением времени легисакционное судопроизводство, а в месте с ним и все эти судопроизводственные формы мало помалу вышли из употребления, так как дело было доведено до того, что, как уже говорилось выше, малейшее уклонение от предписанных форм и обрядов влекли за собой проигрыш тяжбы, что существенно усложняло сам процесс судебного разбирательства и влекло за собой, в ряде случаев, вынесение несправедливого судебного решения. Поэтому законом Эбуция и двумя законами Юлия эти торжественные иски были отменены и введено судопроизводство посредством формулярных исков. Лишь в двух случаях было дозволено применять легисакционный процесс и законные иски, а именно: в случае вреда который грозит соседнему строению, то есть угрожающей опасности и в том случае, когда центумвиральная коллегия решает дело. Теперь мы можем перейти к рассмотрению формулярного процесса и посмотреть, на сколько он отличался от легисакционного процесса.

II. Формулярный процесс.

Как уже говорилось, гражданский процесс в течение почти всего периода республики носил название легисакционного. Соблюдение всех формальностей процесса было очень строгим. Но со временем жизнь усложнилась, и нередко возникали такие обстоятельства, которые трудно было подвести под точные формулировки закона, особенно если иметь в виду и ответчика, которые зачастую не были юридически образованными людьми. Поэтому возникла другая процедура судебного процесса, которая получила название «формулярный процесс».

Претензии истца и возражения ответчика в этом случае заявлялись без каких-либо формальностей, зато по окончании стадии «in iure» претор вручал истцу записку (формулу) в которой излагались (уже строгим юридическим языком) все основные обстоятельства дела. Эта записка предназначалась судье, который вел дело в стадии «in iudicio».

В формуле назначался судья; важнейшей частью формулы была интенция – определение содержания претензий истца; указывалось, при каких обстоятельствах судья мог бы удовлетворить иск (или, наоборот, отказать в иске) и т.д. На основании формулы судья рассматривал дело и принимал окончательное решение.

Начало производства связывалось с указания истцом иска – edito actiones. Истец ещё до вызова к претору знакомил ответчика с тем иском, который он хочет ему предъявить (см. Дигесты 2. XIII. 1). Необходимо было ещё подготовить конкретные данные, требуемые для заполнения формулы, в особенности правильно обозначить объект иска, указав его не родовыми чертами, а видовым образом (см. Дигесты 6. I. 6). Потом истец обращался к претору с просьбой выдать соответствующую обстоятельствам дела формулу для разбирательства по ней дела судьёй, когда оно перейдёт во вторую стадию (in iudicio). Обычно претор давал её без предварительного расследования дела. В отдельных случаях, однако, претор заранее удерживал за собой в эдикте право подвергнуть дело такому рассмотрению и в зависимости от его результатов дать или не дать формулу. Этим эдиктом претор, таким образом, «…выступает против двуличных и злоумышленных людей, которые вредят другим каким-либо лукавством: коварство первых не должно приносить им пользы, а простота вторых не должна приносить им вреда» (см. Дигесты 4. III. 1).

Обязанностью же ответчика было не только явиться с истцом к претору, но и защищать себя надлежащим образом, например: заключать дополнительные соглашения (спонсии и стипуляции), выставлять свои эксцепции, участвовать с истцом в составлении формулы, выборе судьи и засвидетельствовании спора. Если он не делал ничего из выше перечисленного, то он считался незащищённым in iure, что могло повлечь за собой важные последствия.

Когда предъявлялись иски на определённую денежную сумму долга, истец мог немедленно приступить к исполнению. Магистрат (претор), по его (иска) представлению, произносил присуждение. При неопределённых по ценности исках магистрат вводил истца во владение всем имуществом ответчика. Это давало истцу, когда ответчик умышленно скрывался или, дав поручительство, не являлся в назначенный срок или просто отсутствовал на суде, возможность принимать все меры в отношении этого имущества, с правом по истечении определённого срока, продать всё имущество целиком особому emptor bonorum, который являлся универсальным приемником ответчика.

Когда ответчик являлся в суд, он мог оспаривать требования истца, подвергать критике испрашиваемую истцом редакцию формулы и делать со своей стороны другие предложения, в особенности настаивать на включении в формулу выгодных для него возражений, так называемых эксцепций. Окончательная редакция формулы не зависела, однако, от предложения истца или ответчика и всецело находилась в руках претора. Претор в письменном виде предоставлял формулу истцу. Истец, в свою очередь, передавал ответчику копию полученной формулы или прочитывал её. Ответчик, принимавший формулу, тем самым подчинял себя суду присяжного судьи. Предъявление формулы истцом и принятие её ответчиком было завершительным актом производства «in iure» и, как было сказано выше, называлось «засвидетельствованием спора», litis contestatio. В случае отказа ответчиком принять формулу он также становился незащищённым «in iure» (indefensus).

Надо также отметить, что производство в первой стадии могло тут же закончиться без передачи дела на дальнейшее рассмотрение (in iudicium). Это происходило, когда ещё в первой стадии магистрат приходил к заключению, что требования истца было юридически не обосновано (несоответствовало требованиям законов, нравов и справедливости) или сам истец признавал возражения ответчика. В этих случаях преторы и прочие судебные магистраты оставляли за собой в эдикте право отказать истцу в выдаче формулы – «полномочен отказать в иске тот, кто может и дать [его]» (см. Дигесты 50. XVII. 102. 1). Это называлось отказом в иске. Он не обладал погашающей силой, которое имело бы оправдывающее ответчика решение, то есть отказ не был бесповоротным, и истец мог вторично обратиться к тому же или другому претору с новым иском по тому же делу, исправив допущенные ранее недостатки. Также производство на первой стадии могло закончиться в случае неявки одной из сторон. То есть, если одна из сторон не является к судебному разбирательству, то по «Законам XII таблиц» ёе ждали до полудня, после чего дело решалось в пользу прибывшей стороны. Это было наказанием за неявку при легисакционном процессе, однако, с введением в практику формулярного процесса положение изменилось. Заочное разбирательство было допущено и получило название eremdicium. При неявке ответчика истец обязан был привести доказательства, чтобы получить решение дела в свою пользу. Если присяжному судье были известны основательные причины, оправдывающие неявку сторон, то он мог назначить другой дань для разбирательства. Даже после пропуска данной отсрочки стороны все же могли представлять оправдывающие их неявку причины, и судебный магистрат был полномочен произвести восстановление в прежнее состояние.

Поcледний момент производства «in iure», как уже было сказано, назывался именем «litis contestatio», это объясняется исторически. При легисакционном процессе производство в первой стадии, как уже известно, заканчивалось тем, что спорящие стороны приглашали приведенных ими свидетелей с тем, чтобы в случае необходимости, подтвердить перед присяжным судьей все, что обсуждалось в их присутствии. Это называлось contestari litem. В формулярном процессе сначала магистрат устно сообщал формулу, которая заносилась в протокол, откуда стороны могли получить засвидетельствованные копии. Это действие называлось по-старому контестацией (contestatio) спора, отсюда и его название.