Во Франции после кратковременного подъёма парламентаризма в Средние Века Генеральные штаты надолго прекратили своё существование, чтобы возродиться накануне революции 1789 г., когда средневековая форма парламентаризма уже была с очевидностью мертва. Новые, рожденные революцией институциональные формы – Учредительное собрание, Национальное собрание, Конвент – были результатом рационального конструирования. Сама их недолговечность, как и недолговечность последовавших за революцией политических режимов, свидетельствует, при сравнении с устойчивым развитием демократии в Англии, о преимуществах "органического роста". Готовые институциональные формы, не подкрепленные длительным развитием соответствующих практик, приживаются плохо.

В контрасте с органическим путём "конфликтный" путь развития демократии приводит к коллапсу элиты общества и попыткам построить государственную власть снизу, "из ничего".

Новые политики, лишённые традиционной легитимации накопленного поколениями опыта государственного управления, пытаются восполнить эту нехватку построением привлекательных идеологических конструкций, основанных на "демократической мифологии", способных, как они считают, обеспечить легитимацию власти в новых условиях. Прототипическим примером такого "конфликтного" пути развития демократии является Великая французская революция – "демократический террор", т.е. эксцесс, сопровождающий процесс перераспределения власти в обществе, а "свобода" начинает рассматриваться как возможность неограниченного насилия по отношению к тем, кто был связан с погибающим режимом. Свобода имеет свои издержки. В революционные периоды ломки старых социальных структур возникает искус полной свободы. Но свобода от чего? От традиций культуры? От веками налаживавшихся, апробированных способов регулирования социальной жизни? Свобода от совести? Такая свобода порождает еще больший произвол и часто кончается трагически.

К тому же нужно учитывать одну универсалию многих революций – теряющие власть круги общества препятствуют формированию легитимных институциональных механизмов новой власти и тем самым способствуют усилению антиинституциональных, призывающих к насилию политических движений.

§ 4. Марксистская концепция демократии

"И вместе с тем ни один искренний и образованный демократ не может отрицать социалистическую идею в принципе и отвергать законность стремлений, направленных к социализации общественных отношений. Демократическое движение должно быть и по существу является движением социалистическим — борьбой за социальную справедливость и социальную солидарность."

Семён Людвигович Франк, "Политика и идеи"

В настоящее время в России одной из наиболее дискуссионных проблем является проблема "марксизм и демократия"[1]. Большинство специалистов соглашаются с тем, что марксизм принадлежал к радикальному крылу радикальной демократии, а Ленин – к радикальному крылу марксизма.

Опыт ХХ в. показал, что по мере роста уровня производительных сил и культуры доля общечеловеческих функций в деятельности политической системы повышается. В наиболее развитых странах Запада современное социальное государство достаточно активно занимается регулированием экономики, в значительной мере берёт на себя осуществление социальных гарантий для малообеспеченных и т.п. Интересна противоречивая оценка марксистами роли демократии в условиях капитализма. С одной стороны, эта демократия признавалась безусловным прогрессом, поскольку она дает личности политические свободы и, в частности, позволяет лучше организоваться рабочему классу. В этой связи теоретики марксизма всегда предпочитали более демократический режим менее демократическому, а демократическую республику считали лучшей политической формой для перехода к социализму, демократии трудящихся. С другой стороны, буржуазная демократия признавалась неподлинной, обманом народа, современным аналогом греческих рабовладельческих республик. К. Маркс не раз говорил о хлеве буржуазного парламента, о парламентском кретинизме, о том, что угнетенным раз в несколько лет позволяют решать, кто именно из представителей господствующего класса будет в парламенте представлять и подавлять их. Аргументом выставлялось то, что высокий уровень социального неравенства, характерный для капитализма, превращает политическое равенство в фикцию. В этом отношении ситуация на современном Западе существенно изменилась: сформировался мощный средний класс, который может позволить себе участие в политике, уже не столь отчужден от нее; неравенство активного права, права избирать стало гораздо меньшим. Однако для того, чтобы быть избранным на сколько-нибудь высокий пост, по-прежнему требуются значительные суммы денег. Зарубежная политическая социология убедительно показывает, что, как правило, среднестатистически, победа на выборах определяется именно финансовыми затратами. Не случайно отцу братьев Кеннеди приписывается высказывание такого рода: "с деньгами, которые затрачены на Джона, можно избрать в Сенат собственного шофёра".

В этой связи неубедительной представляется популярная точка зрения, согласно которой современная западная демократия уже совершенно утратила классовый характер и представляет собой демократию вообще. Несмотря на расширение социальной базы государства на Западе и его успехи в создании социальных гарантий для неимущих, основную роль в политической жизни продолжает играть экономическая элита. Именно поэтому западные политологи, начиная с В. Парето и Г. Моска, вообще доказывали, что современная (в терминологии марксистов – буржуазная) демократия сводится к праву выбора элиты, представляет собой форму легитимации её власти. Не случайно политическая наука Запада, включая левых либералов, социал-демократов и других теоретиков левого направления, продолжают искать пути ослабления влияния социального неравенства на политическую сферу, искать механизмы, позволяющие представить в политической жизни интересы разных слоев, в том числе и малообеспеченных.

В итоге классическая марксистская политология приходила к выводу о том, что демократия представляет собой наилучшую политическую оболочку капитализма как с точки зрения рабочих, так и с точки зрения буржуа. Она позволяет реализовать лучший из двух возможных способов политического господства, а именно: манипулирование сознанием масс без применения в обычных условиях прямого насилия. Поэтому демократия представляет собой правило для высокоразвитых капиталистических стран, авторитарные режимы – исключение из правила. Последующие исторические события показали, что именно демократический и, как иногда выражаются, «социализированный» капитализм оказался способным выиграть экономическое соревнование у административно-бюрократического социализма, тогда как фашистский вариант капитализма потерпел полное поражение. Итак, в отношении демократии при капитализме основные элементы марксистской концепции во многом сохраняют своё значение, хотя она безусловно нуждается в корректировке соответственно изменившимся условиям.