4. ''Наследие''.

Свой первый визит в новом качестве и.о. Президента - Верховного Главнокомандующего Путин совершил в Чечню. Рубеж XXI века войдет в новейшую российскую историю как эпоха затяжных и тяжелых кавказских войн. Чечня - самая тяжелая часть ельцинского наследства. Кампания 1999-2000 годов отбросила длинную тень на международные отношения России, прежде всего (хотя и не только) со странами Запада. В сочетании с кризисом вокруг Косово и воздушной войной НАТО против Югославии, а также коррупционными скандалами, связанными с Россией, это привело к обострению отношений между Москвой и западными столицами. Отношения с США достигли самой низкой точки за весь период после окончания «холодной войны».

На Востоке Путин унаследовал от Ельцина хорошие, но неглубокие отношения с Китаем, стратегическое партнерство с которым основывается на узкой платформе политического диалога и военно-технического сотрудничества. В то же время Ельцин поставил своего преемника в трудное положение на японском направлении, необдуманно пообещав заключить мирный договор (и, значит, пойти на территориальные уступки) в нынешнем, 2000-м году. Наиболее угрожающее положение для России сложилось к концу правления Ельцина на южном фланге, где постсоветские режимы стран Центральной Азии оказались перед вызовом исламского радикализма и трайбализма. Афганистан, долгое время являвшийся генератором региональной напряженности, фактически превратился в базу международного терроризма. Более отдаленные, но еще более грозные проблемы на южном направлении связаны с активным распространением ядерного оружия и ракетных технологий в регионе, что в принципе меняет стратегическую ситуацию в мире в целом. На этом фоне отношения России с ее ближайшими соседями - странами СНГ становились все более дифференцированными и в большинстве случаев все более отдаленными. Более того, будучи объективно слабее России, новые государства переигрывали Москву, заставляя ее идти на уступки.

В то же время к моменту передачи власти в Кремле положение России в мире имело ряд положительных аспектов, и страна все еще располагала некоторыми важными ресурсами. При Ельцине произошла первичная интеграция России в мировую экономику. Несмотря на растущее отчуждение в отношениях с Западом, конфронтация все еще не стала фактом. Москва добилась привилегированных отношений с «семеркой» (по формуле G-8), Европейским Союзом (в форме институализации диалога), НАТО (через создание Совместного постоянного совета). Россия в конце ельцинской эры находилась не только в ослабленном, но и в расслабленном положении. При условии проведения Москвой энергичной, скоординированной и целеустремленной внешней политики некоторые из объективных слабостей можно было частично компенсировать. Это и попытался сделать Путин.

5. Признание положения страны в мире.

Новый президент начал с того, что признал скромные размеры российской экономики и отсталость ее по сравнению не только с ведущими державами, но и с вторым-третьим эшелоном стран современного мира. Одновременно Путин признал ответственность самих россиян (в советскую и постсоветскую эпоху) за такое положение дел. Вместо того, чтобы повторять риторику о непреходящем величии державы, Путин сместил акцент на необходимость сделать Россию «сильной страной». При этом он подчеркнул, что сила этой будущей России будет заключаться прежде всего в ее экономической состоятельности - остальное приложится. Экономика, о которой говорит Путин как о цели, это, безусловно, экономика капиталистического типа, преодолевшая искривления периода первоначального накопления капитала. Соответственно, Путин формулирует главные задачи страны в терминах модернизации при помощи интеграции в мировые процессы и привлечения иностранных инвестиций. В принципе, в этих положениях заключена не только внешнеэкономическая, но и внешнеполитическая стратегия страны. Если исходить только из этого, можно было бы вывести примерно такую формулу: при Путине внешняя политика призвана стать ресурсом для реализации «российского экономического проекта», а не наоборот (когда внутренние ресурсы растрачиваются для удовлетворения внешних амбиций). Несмотря на свою привлекательность, такой вывод, однако, был бы по крайней мере поспешным.

Наряду с либеральным подходом к экономике (и ее месту в общем проекте реформирования России) Путин демонстрирует черты довольно традиционного государственника, что также имеет последствия для российской внешней политики. Логика действий нового президента, по-видимому, подразумевает первоочередное создание административного аппарата - орудия будущих реформ. На это уйдет не менее полутора-двух лет, в течение которых главным делом Путина будет не экономика, а политика. Борьба за укрепление реальной власти, а затем ее удержание может не только поглотить основные наличные силы, но и со временем превратиться в самодовлеющую задачу. Расчистка поля может оказаться важнее самого проекта, т.е. собственно созидания. В российской истории довольно примеров, когда сил хватало лишь для заточки инструментов, после чего содержание инструментов становилось самоцелью. Государство, действительно, поначалу крепло, но затем, не будучи поддержанным процветающей экономикой и не уравновешенное институтами гражданского общества, деградировало и иногда распадалось. Кроме того, в российских условиях примат государства очень часто реализуется по формуле "лес рубят - щепки летят". Некоторые «щепки», полетевшие уже в период правления Путина (методы «Антитеррора» в Чечне, «дело Бабицкого», история с Гусинским), уже создали проблемы для достижения внешнеполитических целей нового президента. Пока что - количественные.

Впрочем, приведенные выше примеры свидетельствуют, что хотя основные направления внешней политики страны определяет именно президент, он, конечно, действует не в вакууме. При Ельцине внешняя политика делилась на две части - «царская», рассматривавшаяся долгое время через призму личных (почти монарших) отношений российского президента с его коллегами из ведущих государств мира, и вся остальная. Последняя была поделена на зоны влияния и отчасти приватизирована отдельными профильными ведомствами и частными группами интересов. В отличие от Ельцина, Путин стремится к рецентрализации и формализации внешнеполитической деятельности. При этом, однако, он не может не учитывать сложившегося баланса интересов во внешнеполитической сфере. Пытаясь преодолеть местничество, президент выдвигает в качестве координирующего органа Совет безопасности, постепенно становящегося не только кризисным штабом, но и мастерской российской внешней политики. В принципе, это выглядит логично и оправданно, но есть риск, что в таком случае внешняя политика станет рассматриваться преимущественно через призму вопросов безопасности, (речь идет не только о мощной силе инерции, но и о том, что такой крен соответствует интересам ряда влиятельных игроков). Это, в свою очередь, неизбежно придет в противоречие с декларированной «экономизацией» генерального курса. Проблема аналогична известной максиме о том, что война - слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам.