Историю всеединства в России заключают два учения , созданные почти одновременно , уже после Октябрьского переворота - Опыты философского символизма Флоренского и Лосева . Они обладают заметным внутренним родством - как между собой , так и со всем руслом московского православного умозрения Серебряного Века , неся отпечаток атмосферы , тем и идей , что жили и развивались в кругах Религиозно-философского общества .

Для Лосева всеединство - тема , сопровождавшая его всю жизнь . Как в теме музыкальной , тут была сложность , было сплетение противоположных мотивов . Он не стал строить собственной философии как метафизики всеединства , еще одной в только что нами рассмотренном ряду . Ограниченность этого русла , иссякание его плодоносности достаточно рано ощутились ему . Но в тоже время , отказ следовать в этом русле не был разочарованием во всеединстве и его отбрасыванием . Ибо для Лосева оно с самого начала было чем-то иным и большим , нежели чисто теоретическим предметом , идеей , философемой . Будучи не просто “ философом” , но глубоко философскою натурой , будучи историком философии , историком мысли ,- если угодно ,художником мысли - он явственно обладал неким художественным чувством , художественным и эмоциональным переживанием всеединства . Оно было для него символом , знаменованием непостижимого , апорийного бытийного идеала , а мысль о нем , тяготение и устремление к нему , эрос и пафос всеединства , были неким особым философским чувством , жизненным нервом философствования . Таким сверхфилософским предметом , предметом философского эроса оно было для Шеллинга и для Вл. Соловьева . И хотя Лосев , в отличие от них , не стал философом всеединства - время для этого ушло - он был , подобно им , его любовником , его рыцарем .

Важно отметить , что Лосев - а отчасти уже и Флоренский - дошли в своем творчестве до границ , до исчерпания философских перспектив русской метафизики . У них обоих - и у Лосева это более явно - уже начинается зарождение , вынашивание некоего нового этапа , новой фундаментальной парадигмы для русской мысли , на смену прежней панентеистской парадигме . Черты этой новой парадигмы , даже основные , почти еще не успели обозначиться , и ясно лишь , что она избирает базироваться уже не на сущностных ,а на энергийных категориях , придавая большую важность линии православного энергетизма , связанной , в первую очередь , и исихастской традицией .

Исользованная литература :

Хоружий С.С. После перерыва . Пути русской философии.