В V— IV вв. до н.э. в работах древнегреческих ученых впервые появляется имя иранского мудреца Заратуштры (древние греки называли его Зороастром, отсюда современное название основанной им религии — зороастризм). Подлинные священные книги зороастризма не достигли Европы в античное время. Даже точное время жизни Заратуштры было неизвестно древним грекам: у них существовала фантастическая версия, что Заратуштра жил за 6 тысяч лет до Платона, который стал как бы новым его воплощением. На рубеже нашей эры на Западе стали известны кое-какие подробности об учении Зороастра. Но все это были сведения из вторых рук. В средневековой Европе осталось только смутное воспоминание о великом восточном мудреце и учителе жизни. Интерес к Заратуштре и зороастризму вновь пробудился в Европе во второй половине XVIII в.

К этому времени зороастрийская религия, давно вытесненная на своей родине, в Иране, исламом) исповедовалась только в Западной Индии несколькими десятками тысяч парсов (потомков иранцев, не принявших мусульманства и покинувших свою страну). Парсы сохранили часть священных книг зороастризма, носивших общее название — Авеста. Община парсов жила очень замкнуто, и не только европейцам, но и индийцам был закрыт доступ на ее богослужения.

Однако прибывшему в 1757 г. в Индию молодому французскому ученому Анкети-лю Дюперрону удалось преодолеть недоверие парсийских жрецов. Он выучился у них мертвому языку) на котором были написаны основные зороастрийские книги. В марте 1762 г. Дюперрон вернулся в Париж со 180 древними манускриптами. После многолетней работы в 1771 г. он издал перевод текста Авесты и комментарии к нему. Но гигантский труд, проделанный Дюперро-ном, не принес ему ни славы, ни признания. Интеллигенция того времени не могла поверить, что перед ними подлинная книга великого мудреца Зороастра. „Чепуху, которую господин Дюперрон пытается представить нам как мудрость Зороастра, — писал Воль-тер, - нельзя читать без отвращения". Даже такой крупнейший английский востоковед, как Вильям Джонс (будущий основатель Королевского Азиатского Общества), так

реагировал на труд Дюперрона: „Или Зоро- астр не писал того, что ему приписывают, [ или у него не было здравого смысла. Если у него не было здравого смысла, его следу ет предать забвению, а если он не писал этой книги, бесстыдно публиковать ее под его именем". Анкетиль Дюперрон умер в 1805 г. в нищете и безвестности.

Исследования Анкетиля Дюперрона были оценены по заслугам позже, когда выросло новое поколение востоковедов. Дело в том, что манускрипты, сохраненные парсами и привезенные в Европу Дюперроном, содержали, в сущности, лишь обломки древней [ Авесты. Из двадцати одной книги Авесты 1 до нас целиком дошла лишь одна. От остальных сохранились только фрагменты, перемешанные Друг с другом. Кроме того, авестийские тексты в течение многих веков ! сохранялись только в устной традиции, а когда их наконец записали, разговорный

язык стал совсем другим, и писцы неизбежно наделали при записи массу ошибок. При последующих переписываниях на протяже- нии еще многих веков число ошибок все

умножалось и умножалось. К этому надо добавить, что основные части Авесты уже изначально отличались сложным аллегори-

ческим языком. Поэтому дошедшие до нас священные книги зороастрийцев никак не могли стать предметом легкого чтения для

- широкой публики.

Только многолетняя кропотливая работа ученых-востоковедов позволила прояснить

многие места Авесты, выявить определен- ную систему религиозно-философских воз- зрений, отделить древнейшие слои, в частно- сти созданные самим Заратуштрой (ему безусловно принадлежат так называемые Гаты, или песнопения), от более поздних.

В сущности, работа по дешифровке Авесты не завершена еще и по сегодняшний день, однако многое в ней сейчас стало неизмери мо более ясным, чем во времена Анкетиля Дюперрона. Трудность Авесты для понимания уже

в XIX в. стала источником разного рода фи- лософских спекуляций. В 1883—1884 гг. немецкий философ Фридрих Вильгельм

Ницше выпустил в свет книгу „Так говорил Заратустра". В ней якобы от имени Заратуштры Ницше выстраивает глубо- ко реакционную философскую систему, в центре которой стоит сильная личность,находящаяся „по ту сторону добра и зла", так называемый сверхчеловек, которому все дозволено, лишь бы он обладал „волей к власти". В XX в. философия Нищие стала одной из важнейших составных частей идеологии германского фашизма. Имя За-ратуштры, которым потрясали нацистские идеологи, оказалось, таким образом, скомпрометировано.

На самом же деле между учением Зара-туштры и учением Нищие нет буквально ничего общего. Заратуштра отнюдь нс стоял „по ту сторону добра и зла". Напротив, весь пафос его учения заключался в непримиримой борьбе сил добра против сил зла. Ниц' шс отрицал какую бы то ни было закономерность в развитии человеческого общества и так же решительно отрицал исторический прогресс. Заратуштра же был первым философом в истории человечества, который сформулировал — пусть в наивной, идеалистической, форме - понятие прогресса как движения через многовековую борьбу добра и зла к окончательной и бесповоротной победе добра. Наконец, Ницше проповедовал безграничное презрение к женщинам, Авеста же призывает к заботе о „возлюбленных женщинах".

Чтобы разобраться в том, что представлял собой зороастризм и какое место он занимал в истории идей, надо прежде всего представить себе тот социально-экономический фон, на котором возникло это своеобразное духовное явление.

В Х11-Х1 вв. до н. э. на Переднем Востоке, в Закавказье и в Восточном Средиземноморье началась так называемая железная революция. Здесь впервые было освоено массовое и дешевое производство железа. До этого оно было известно только как драгоценный металл, ценившийся дороже серебра и золота. В начале 1 тысячелетия до н. э. „железная революция" охватила территорию Средней Азии и значительную часть Ввропы, на рубеже УТП-УПвв. - Индию, а в ¥1в.дон.э.— Китай. Наступил период, в котором,как писал Ф.Энгельс, „все культурные пароды переживают свою героическую эпоху, - эпоху железного меча, а вместе с тем железного плуга и топора . Железо сделало возможным полеводство на более крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространству оно дало ремесленнику орудия такой твердости и

остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из других известных тогда металлов" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 162-163). Но появление железа не только расширило возможности сельского хозяйства и территорию пригодных щ[я земледелия областей, не только дало огромный толчок развитию ремесел, оно также резко удешевило производство оружия и изменило организацию вооруженных сил. Небольшие профессиональные тяжеловооруженные армии бронзового века, обычно сражавшиеся на колесницах, теперь сменились поголовным вооружением всего мужского населения легким железным оружием, а колесничное войско сменилось кавалерией. И не случайно именно на начало железного века падает в старом свете максимальный расцвет так называемой военной демократии.