Выступающий с позиций почвенничества А.А. Григорьев /1822-1864/ в целом признавал определяющее значение патриархальности и религи­озных начал в русской жизни, но очень критично отзывался о романтическом мировоззрении классического славянофильства: "Славянофильство верило слепо, фанатически в неведомую ему самому сущность народной жизни, и вера вменена ему в заслугу"[4]

В 60-90-е годы ХIХ в. Россия встала на путь капиталистическо­го развития. В период после проведения либерально-буржуазных ре­форм 60-70-х гг. капиталистический строй утверждался во всех сферах общественно-политической и экономической жизни. Капиталистические отношения как в городе, так и в деревне, переплетались с сильными пережитками крепостничества: осталось помещичье землевладение, полуфеодальные способы эксплуатации крестьян. Пре­обладал так называемый "прусский" тип капитализма в сельском хозяйстве, характеризующийся сохранением помещичьей собственности и постепенным превращением помещичьего землевладения в капиталистическое.

В связи с этими обстоятельствами и усложнением социальной структуры общественно-политическое развитие России во второй по­ловине ХIХ века было наполнено острыми противоречиями. Эти противо­речия в жизни пореформенной России нашли свое отражение в борьбе различных течений и направлений русской общественной мысли, в том числе и в области философии.

В это время в России, как и прежде, официально господствующим направлением общественной мысли было монархическое направление, оп­лотом которого были религиозная идеология и идеалистические тече­ния в философии, т.н. "монархический лагерь". Оно основывалось на различных идеалистических учениях – от наиболее религиозных течений до позитивизма. По своим социальным истокам и сущности фи­лософский идеализм в России во вт. пол. ХIХ в. был выражением ин­тересов господствующего класса – помещиков и либерально-монархической буржуазии. Несмотря на то, что российская буржуазия была относительно молодым классом и только укрепляла свои позиции, она не тольконе отличалась революционностью, но, наоборот, страшилась революционного пролетариата и искала союза с помещиками под эгидой самодержавия.

Поэтому однимиз основных направлений философской мысли приверженцев консерватизма в России была борьба с революционно-демократическим и пролетарским движением, с материализмом.

В России во вт. пол. XIX в. в условиях зарождения и формирова­ния капиталистических отношений приобретает консервативную функцию идеология классического либерализма. Переход от прошлого к настоящему идеологами консерватизма мыслился как стабилизация не подлежащей изменение социальной формы. Консерваторы объявляют социальной утопией возможность вмешательства субъекта в ход исторического процесса, скептически относятся к возможностям во­левых решений социальных проблем.

Представители радикализма и революционеры все время ссылались на науку и научный прогресс, и при этом подчеркивали, что они од­ни имеют право говорить от имени науки. Таким образом, они предоставляли консервативным кругам как раз те доводы, которые они искали. Ведь если наука, и особенно философия, являются основой для того, чтобы разрушать весь существующий правопорядок, то польза философии сомнительна, а ее вред очевиден. Для славянофи­лов это было лишним подтверждениемих убеждения в том, что вся западная мудрость – просто духовный яд.

Было бы поистине неблагодарной задачей защищать науку и ее свободу, с одной стороны, от революционных демократов и впослед­ствии большевиков, объявивших на нее монополию, а с другой – от подозрений правых консерваторов. Задача эта выпада на долю консервативных либералов, таких, например, как Чичерин или Катков. Катков был убежден, что революционное учение, несмотря на свою логическую обоснованность и стройность, ничего общего с наукой не имеет и что, напротив, распространение этих взглядов является последствием подавления научного мышления и научной свободы. В своей газете "Московские ведомости" /№ 205, 1866/ Катков писал: "Все эти лжеучения, все эти дурные направления родились и приобрели силу посреди общества, не знавшего ни науки , свободной, уважаемой и сильной, ни публичности в делах .".[5] Ему вторит Чичерин: " . эта бессмысленная пропаганда, клонившаяся к разрушению всего существующего строя, учинялась в то время . когда на Россию сыпались неоценимые блага, занималась заря новой жизни ." /буржуазно-либеральные реформы 60 - 70-х годов ХIХ в. – авт./. И далее он приходит к выводам что в России "искренним либералам при существующем порядке остается поддерживать абсолютизм .".[6] Под абсолютизмом Чичерин подразумевал самодержавие в России. Довольно резко отзывался он о демократической форме правления: "Всякий, кто не примыкает к общему тече­нию или осмеливается подать голос против большинства, рискует поплатиться имуществом, и даже самою жизнью, ибо разъяренная толпа способна на все . Демократия представляет господство посредствен­ности: возвышая массу, она понижает верхние слои и все подводит к однообразному, пошлому уровню".[7]

Как показывает история философии, во второй половине XIX века русские философы-идеалисты того времени были идеологами правящих классов, стремившихся во что бы то ни стадо защитить и увеко­вечить существующий порядок, искренне веря, что для России это единственный способ избежать социальных потрясений и кровопролития. Консервативные настроения присутствует вих творчестве, их трудах, их мыслях: они старались укрепить самодержавие, влияние церкви, упрочить религиозное мировоззрение.

Представители русской консервативной мысли в XIX веке, особенно во второй его половине, накопили богатейший материал к размышлению. Но в 1917 году в России произошла социалистическая революция, и раз­витие свободного философского процесса было прервано. Многие фило­софы так и не приняли Октябрьскую революцию, не смогли смириться с существующим положением дел и вынуждены были покинуть страну. И вообще, русская интеллигенция была объявлена "идеологически чуж­дым классом", и многие из них отправились в эмиграцию в целях собственной безопасности.

В то же время в социалистической России был насильственно положен конец бывшему многообразию философских систем. Соответствующие государственные органы позаботились о том, чтобы в стране возобладала, одна философская линия – марксистко-ленинская. В советской науке сложился весьма тенденциозный стереотип на твор­ческое наследие таких общественных деятелей, как, например, Ради­щев, Герцен, Белинский, Чернышевский, и др. и явная переоценка мировой значимости их философских систем. Единственно верным и пра­вильным считалось учение классиков марксизма-ленинизма и труды их последователей, отечественных государственных и общественных де­ятелей, которые издавались в стране многомиллионными тиражами.

Ими настоятельно предлагалось руководствоваться во всех сферах че­ловеческой жизни. Всяческое инакомыслие попросту запрещалось и да­же преследовалось. Само слово "консерватор" у нас в стране было синонимом слова "реакционер",и их самих, и их взгляды гневно клеймили в своих сочинениях как государственные лидеры /например, В.И. Ленин: "Антинародный характер российского идеализма, его идейный крах ярко проявляются и в политической эволюции его проповедников . Катков – Суворин – "веховцы", все это исторические этапы поворота русской буржуазии к защите реакции, к шовинизму и антисемитизму ."[8]/, так и представители официальной науки /на­пример, Л. Коган: "Российский идеализм, особенно в последней тре­ти XIX века, был органически враждебен науке, всячески старался опорочить ее завоевания, ее материалистические выводы, использовать в своих интересах противоречия и трудности ее развития. При всем различии их взглядов, реакционер Данилевский и либерал Катков сходились в ненависти к дарвинизму."/[9]