История «тяжбы» философии с наукой показала, как считает Конт, что всякие попытки «приспособить» «мета­физическую» проблематику к духу научности заведомо об­речены на провал. В качестве вывода из этой истории Конт предлагает признать, что наука не нуждается в какой-либо стоящей над ней философии, а должна опираться сама на себя. Но из этого не следует, что для адекватного познания действительности достаточно отдельных, частных научных дисциплин. Существует объективная потребность в выяв­лении, раскрытии связи между отдельными науками, в соз­дании их системы.

За общей наукой, раскрывающей связь отдельных наук, можно, по мнению Конта, сохранить название «филосо­фия». Однако эта новая наука не должна иметь ничего об­щего с традиционной философией, так как методы иссле­дования старой и новой философии принципиально отли­чаются друг от друга. Построение «новой философии» яв­ляется естественным продолжением той работы, которая совершается в специальных науках. Нет никаких ограни­чений степени общности формулируемых в них закономер­ностей; более или менее общие из них могут раскрывать сами специальные науки, а исследованием самых общих занимается философия, связанная с чисто научными обоб­щениями лишь рядом незаметных переходов. Таким обра­зом, философия сводится к общим выводам из естествен­ных и общественных наук.

Не такова, говорит Конт, традиционная философская «метафизика», проблемы которой не только не могут быть решены научным путем (т. е. на основании данных опыта и рационального рассуждения), но не могут быть даже по­ставлены, если следовать по пути конкретно-научного об­общения. Научная философия, по мнению Конта, не име­ет дела с «метафизическими» проблемами и поэтому отвер­гает как идеализм, так и материализм. Пережитки «мета­физики» должны быть удалены и из науки. К таким пере­житкам он относит претензии науки на раскрытие причин явлений и на проникновение в их сущность. Для успеха научной деятельности достаточно ограничиться признани­ем, что наука не объясняет, а лишь описывает явления и, формулируя законы, отвечает не на вопрос «почему», а лишь на вопрос «как». Таким образом, Конт принципиально противопоставляет формулировку законов и выявлению причинных зависимостей. Первое он считает неотъемле­мой чертой науки, второе — пережитком «метафизики».

Последовательное проведение данного тезиса О. Конта означало бы не только «изгнание» из науки причинности, но и отрицание возможности раскрытия объективных, за­кономерных связей, т. о. признание точки зрения субъек­тивного идеализма Юма. Желая сохранить связь с совре­менной научной практикой, Конт делает это ценой явной непоследовательности.

Вообще весь контовский позитивизм в значительной мере философски непоследователен. Имея несомненную субъективно-идеалистическую тенденцию, логически выте­кающую из однажды принятого понимания научности, его позитивизм вместе с тем сохраняет многие элементы есте­ственнонаучного материализма эпохи Просвещения. Это выражается и в подчеркивании подчиненности всей дейст­вительности строгим объективным законам, и в характере многих из включенных Контом в «синтетическую философ­скую науку» обобщений, которые часто качественно не от­личаются от обобщений частных наук. А так как бессоз­нательной предпосылкой естествознания XIX в. был мате­риализм, то и некоторые обобщения, включенные в состав позитивистской философии, несли на себе сильный отпе­чаток естественнонаучного материализма.

В процессе дальнейшего развития позитивизма все бо­лее четко выявлялась его феноменалистическая, субъек­тивно-идеалистическая тенденция, роднившая его с юмизмом. Из науки постепенно выбрасывалась мировоззренче­ская проблематика и ослаблялось значение элементов естественнонаучного материализма. Об этом свидетельству­ют философские учения крупнейших английских позити­вистов XIX в.— Дж. С. Милля и Г. Спенсера, которые, су­щественно отличаясь в деталях от концепции О. Конта, вместе с тем в решении принципиальных философских вопросов вплотную примыкали к ней.

В последнее десятилетие XIX в. позитивизм в своей первой исторической форме переживает кризис, который был вызван следующими обстоятельствами.

Во-первых, прогресс естественнонаучного знания обес­ценил многие из тех «синтетических» обобщений, которые рассматривались позитивизмом как вечное и неоспоримое приобретение науки. Естественнонаучный материализм с элементами механицизма (особенно сильными у Спенсе­ра), нередко являвшийся фактической основой обобщения позитивизма XIX в., уже не мог удовлетворить науку и пришел на рубеже XIX и XX вв. в противоречие с новыми открытиями в физике и биологии, которые могли быть осмыслены только с позиций диалектического материализма.

Во-вторых, развитие науки, и в первую очередь корен­ная ломка понятий в физике на рубеже XIX—XX вв., а также интенсивное развитие психологических исследова­ний, поставившее на повестку дня вопрос о связи этой нау­ки с другими дисциплинами, изучающими человека и ок­ружающий его мир (в частности, с физиологией и физи­кой),—все это заставило философию обратиться к изуче­нию эмпирических и логических основ науки, т. е. тех самых «предельных» вопросов знания, от исследования которых всячески отстранялся О. Конт и многие его последователи.

Наконец, в-третьих, все попытки Конта и его последо­вателей доказать объективную обоснованность предлагае­мых ими этических идеалов и системы ценностей в рамках механистической и метафизической социологии не могли увенчаться успехом. Оказалось невозможным включить проблемы ценностей в сферу научного исследования, выве­сти «должное» из «сущего» и при этом сохранить позити­вистский критерий научности.

Вторая историческая форма позитивизма. Все эти об­стоятельства снова поставили вопрос о месте философии в системе наук и отвергли тот ответ на него, который пред­лагался представителями первого направления позитивизма.

В результате попыток отказаться от контовско-спенсеровской ориентации и вместе с тем сохранить основную позитивистскую направленность — резкое размежевание областей науки и философской «метафизики» — возникает вторая историческая форма позитивизма — махизм, эмпи­риокритицизм (Э. Мах, Р. Авенариус и др.).

На стадии махизма позитивизм ставит в центр внима­ния такие проблемы, которые приверженцы и продолжате­ли контовского учения считали слишком «метафизическими»: природа познания, опыта, проблема субъекта и объ­екта, характер категорий «вещь», «субстанция», природа основных «элементов» действительности, взаимоотношение физического и психического и т. д. Заниматься анализом такого рода проблем заставляло само развитое науки, и позитивизм, претендуя на звание «философии науки», не мог этого избежать. Обращение к данной проблематике со­провождалось сближением позитивизма с теми направле­ниями, которые Конт и его последователи объявляли «слишком философскими», далекими от науки. Последова­тельно проводя точку зрения феноменализма, махисты при­ходят к выводу о близости позитивизма к философии Д. Юма и субъективному идеализму Д. Беркли, обоснован­но усматривая именно у этих философов, а не во взглядах Тюрго и Даламбера ту философскую традицию, которая в наибольшей степени соответствовала позитивистскому по­ниманию научности.