Но нравственно-религиозная направленность творчества Вл. Соловьева заставляет рассматривать те же проблемы с несколько иной точки зрения. По Вл. Соловьеву, знание возможно лишь потому, что чувственность оформляется априорными формами рассудка. Но априорные формы рассудка трактуются у Канта как исключительное достояние человеческого субъекта, а у Вл. Соловьева они являются объективно существующими идеями. Конечно, вещи в себе существуют и у Канта и у Вл. Соловьева. Но у Канта они остаются навеки непознанными, у Вл. Соловьева они изливаются в конкретный чувственный опыт человека и его оформляют. По Вл. Соловьеву, разум требуется для завершения и полноты знания, но идеи этого разума даются человеку интуитивно, так, что возможная здесь диалектика только открывает человеку сферу высшего познания. Истина, по Вл. Соловьеву, возможна только в том случае, если признавать всю действительность, беря ее в целом, то есть максимально обобщенно и максимально конкретно. Это значит, что истина есть сущее, взятое и в своем абсолютном единстве и в своей абсолютной множественности. Другими словами, истина есть сущее всеединое. Таким образом, в историческом и философском плане у данных философов наблюдается преемственность, углубление и расширение взгляда на проблему истины.

Как мне кажется, Аристотель, И. Кант и Вл. Соловьев занимали ключевые позиции в развитии философского знания по проблеме истины. Им принадлежит заслуга в определении и условиях применения критериев истины, носящих всеобщий и частичный характер. Исследование Аристотелем формальных, "объективных" законов мышления привело к созданию науки логики, неизменной и по сей день. То, что Кант обратил внимание на законы и формы постигающего истину мышления, привело к идее непознаваемости "вещей в себе", о невозможности дать всеобщий критерий истины. Наконец, последним из рассматриваемых нами философов, Вл. Соловьевым, была сделана попытка взглянуть на проблему истины с нравственных позиций. Его принцип всеединства устраняет кантовскую непознаваемость "вещей в себе" и, связывая человека со всей Вселенной, открывает ему безграничные просторы познания.

Следует также упамянуть об особенностях истины как всякого идеального образа. Ее воплощение в реальность отнюдь не всегда в результате дает бытие, с одной стороны, адекватное идее, с другой - обеспечивает дальнейшее восхождение общества. Последнее зависит от глубины проникновения истины в сущность бытия и еще от степени соответствия целей индивидуальной бытийности сохранению бытийности общества. При расхождении этих целей истины “моя” и “наша” конфронтируют и приводят к неадекватным следствиям. Поэтому высшим проявлением истины есть “Я есмь” и смысле индивида, и в смысле рода. Причем полнота проявления бытийности рода целиком определяется наивысшей степенью бытийности индивида и наоборот. В основе общественного процесса не может не находиться свобода индивида, ибо его творчество в конечном счете составляет суть общественного развития. Путь снятия ограничений индивидуальных волеизъявлений и жизненных проявлений многотруден. На этом пути имеют место такие флуктуации историй, что торжество истины кажется недостижимым. Возводя громады неистинного бытия, губящего и уничтожающего человека с его душой, творческими потенциями. Лишь неиссякаемая вера в истину может спасти его. Вместе с тем каждая достигнутая истина лишь открывает возможности достижения новых. И в этом смысле она не едина, она - словно открытое бесконечное бытие.

Как жить в мире, где много истин и у каждого она своя? Было время, когда эта жизнь оказывалась возможной лишь путём торжества других (или даже одной истины) и репрессий других, вплоть до физического уничтожения инакомыслия. Сейчас уже ясно, что на таких основаниях сохранить человечество нельзя.

На языке повседневности, политики, просто человеческого общежития они звучат как гражданское согласие, мир, консенсус и т. п. При различии точек зрения, плюрализме мнений, наличии собственных истин истина со-бытийного деяния должна быть едина, иначе в ситуации “лебедь, рак и щука” человеческая бытийность становится проблематичной.

Содержание истины современного этапа истории – выработка согласованных программ действования, как ни трудно это делать в условиях нарастания личностного начла в истории, расхождения групповых интересов и т. п. Это содержание истины конкретно – исторично, оно сопряжено с самоограничением, ориентацией на соблюдении интересов других и иными историческими издержками. Остаётся надеяться, что извечная формула истины “Я есмь” сможет приобрести, наконец, полноту свободы самоутверждения, самореализации, выражения творческого потенциала каждого индивида. Но для этого человечеству сегодня нужно выжить.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

[1]. Аристотель. Сочинения. М., "Мысль", 1975 г.[2]. З.Г. Антипенко. "Диалектика истины и красоты в философском наследии Платона и Аристотеля" М., АН СССР, 1983 г.

[2]. К.А. Сергеев, Я.А. Слинин. "Диалектика категориальных форм мышления". ЛГУ,

1987 г.

[3]. В.А. Бочаров. "Аристотель и традиционная логика. Анализ силлогистических теорий." М., МГУ, 1984 г.

[4]. Кант И. Сочинения, М., "Мысль", 1964 г.

[5]. И.П. Фарман. "Теория познания и философия культуры". М., "Наука", 1986 г.

[6]. Н.К. Вахтомин. "Теория научного знания Эммануила Канта." М., "Наука", 1986 г.

[7]. С.И. Попов. "Кант и кантианство." МГУ,1961 г.

[8]. Шашкевич П.Д. "Эмпиризм и рационализм в философии Нового времени" М., "Мысль", 1976 г.

[9]. Нарский И.С. "Кант". М., "Мысль", 1976 г.

[11]. Асмус В.Ф. "Эммануил Кант ".М., "Наука", 1973 г.

[12]. В.С. Соловьев. "Философия искусства и литературная критика." Москва, "Искусство", 1991 г.

[13]. В.С. Соловьев. Сочинения в 2-х т. М., "Мысль", 1988 г.

[14]. Вл. Соловьев. "Русский космизм". Москва, "Педагогика-пресс", 1993 г.

[15]. Владимир Соловьев. "Смысл любви". Москва, "Современник", 1991 г.

[16]. А.Ф. Лосев. "Вл. Соловьев". М., "Мысль", 1983 г.

[17]. "Вопросы философии". 1989 г., 6.