XLII

Идолы пещеры суть заблуждения отдельного человека 48. Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая ослабляет и искажает свет природы. Происходит это или от особых прирожденных свойств каждого, или от воспитания и бесед с другими, или от чтения книг и от авторитетов, перед какими кто преклоняется, или вследствие разницы во впечатлениях, зависящей от того, получают ли их души предвзятые и предрасположенные или же души хладнокровные и спокойные, или по другим причинам . Вот почему Гераклит пра­вильно сказал, что люди ищут знаний в малых мирах, а не в боль­шом, или общем, мире.

XLIII

Существуют еще идолы, которые происходят как бы в силу взаимной связанности и сообщества людей. Эти идолы мы на­зываем, имея в виду порождающее их общение и сотоварищество людей, идолами площади. Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает ра­зум. Определения и разъяснения, которыми привыкли воору­жаться и охранять себя ученые люди, никоим образом не помо­гают делу. Слова прямо насилуют разум, смешивают все и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям.

XLIV

Существуют, наконец, идолы, которые вселились в души людей из разных догматов философии, а также из превратных законов доказательств. Их мы называем идолами театра, ибо мы считаем, что, сколько есть принятых или изобретенных философских си­стем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры . При этом мы разумеем здесь не только общие философские учения, но и многочисленные начала и аксиомы наук, которые получили силу вследствие пре­дания, веры и беззаботности .

XLIX

Человеческий разум не сухой свет, его окропляют воля и страс­ти, а это порождает в науке желательное каждому 49. Человек ско­рее верит в истинность того, что предпочитает . Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнают и портят разум.

L

Но в наибольшей степени запутанность и заблуждения чело­веческого ума происходят от косности, несоответствия и обма­на чувств, ибо то, что возбуждает чувства, предпочитается тому, что сразу чувств не возбуждает, хотя бы это последнее и было луч­ше. Поэтому созерцание прекращается, когда прекращается взгляд, так что наблюдение невидимых вещей оказывается недо­статочным или отсутствует вовсе. Поэтому все движение духов, заключенных в осязаемых телах, остается скрытым и недоступным людям 50. Подобным же образом остаются скрытыми более тонкие превращения в частях твердых тел — то, что принято обычно на­зывать изменением, тогда как это на самом деле перемещение мельчайших частиц . Всего вернее истолкование природы до­стигается посредством наблюдений в соответствующих, целе­сообразно поставленных опытах. Здесь чувство судит только об опыте, опыт же — о природе и о самой вещи.

LI

Человеческий ум по природе своей устремлен на абстрактное и текучее мыслит как постоянное. Но лучше рассекать природу на части, чем абстрагироваться. Это и делала школа Демокрита, которая глубже, чем другие, проникла в природу. Следует больше изучать материю, ее внутреннее состояние и изменение состояния, чистое действие и закон действия или движения 51, ибо формы суть выдумки человеческой души, если только не называть фор­мами эти законы действия .

LVI

Одни умы склонны к почитанию древности, другие увлечены любовью к новизне. Но немногие могут соблюсти такую меру, чтобы и не отбрасывать то, что справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено новыми. Это наносит большой ущерб философии и наукам, ибо это скорее следствие увлечения древним и новым, а не суждения о них. Истину же надо искать не в удачливости какого-либо времени, которая непостоян­на, а в свете опыта природы, который вечен.

Поэтому нужно отказаться от этих устремлений и смотреть за тем, как бы они не подчинили себе ум .

LIX

Но тягостнее всех идолы площади, которые проникают в разум вместе со словами и именами. Люди верят, что их разум повеле­вает словами. Но бывает и так, что слова обращают свою силу про­тив разума. Это сделало науки и философию софистическими и бездейственными. Большая же часть слов имеет своим источником обычное мнение и разделяет вещи в границах, наиболее очевид­ных для разума толпы. Когда же более острый разум и более прилежное наблюдение хотят пересмотреть эти границы, чтобы они более соответствовали природе, слова становятся помехой. Отсюда и получается, что громкие и торжественные диспуты уче­ных часто превращаются в споры относительно слов и имен, а бла­горазумнее было бы (согласно обычаю и мудрости математиков) с них и начать для того, чтобы посредством определений привести их в порядок .

LX

Идолы, которые навязываются разуму словами, бывают двух родов. Одни — имена несуществующих вещей (ведь подобно тому, как бывают вещи, у которых нет имени, потому что их не за­мечают, так бывают и имена, за которыми нет вещей, ибо они вы­ражают вымысел); другие — имена существующих вещей, но неясные, плохо определенные и необдуманно и необъективно отвлеченные от вещей. Имена первого рода: «судьба», «перводвигатель», «круги планет», «элемент огня» и другие выдумки такого же рода, которые проистекают из пустых и ложных теорий. Этот род идолов отбрасывается легче, ибо для их искоренения доста­точно постоянного опровержения и устаревания 'теорий.

Но другой род сложен и глубоко укоренился. Это тот, кото­рый происходит из плохих и неумелых абстракций. Для примера возьмем какое-либо слово — хотя бы «влажность» — и посмот­рим, согласуются ли между собой различные случаи, обозначае­мые этим словом. Окажется, что слово «влажность» есть не что иное, как смутное обозначение различных действий, которые не допускают никакого объединения или сведения .

Тем не менее, в словах имеют место различные степени не­годности и ошибочности. Менее порочен ряд названий субстан­ций, особенно низшего вида и хорошо очерченных (так, понятия «мел», «глина» хороши, а понятие «земля» дурно); более пороч­ный род — такие действия, как «производить», «портить», «изме­нять»; наиболее порочный род — такие качества (исключая непо­средственные восприятия чувств), как «тяжелое», «легкое», «тон­кое», «густое» и т. д. Впрочем, в каждом роде одни понятия по необходимости должны быть немного лучше других, смотря по тому, как воспринимается человеческими чувствами множество вещей .

LXII

Идолы театра или теорий многочисленны, и их может быть еще больше, и когда-нибудь их, возможно, и будет боль­ше .

Существует . род философов, которые под влиянием веры и почитания примешивают к философии богословие и предания. Суетность некоторых из них дошла до того, что они выводят нау­ки от духов и гениев . Корень заблуждений ложной философии троякий: софистика, эмпирика и суеверие.