Другим влиятельным философским направлением XX в. является персо­нализм. Само название происходит от лат. persona — личность, и персо­нализм является философским течением, ставящим в центр своего изучения личность человека и личность Бога. В отличие от философской антрополо­гии, которая может быть совершенно разнообразна по своим конфессиональ­ным и мировоззренческим проявлениям, персонализм по преимуществу есть религиозное, христианское течение. Атеистические персоналисты встреча­ются крайне редко. Зарождается персонализм в конце XIX в. в США. Из­вестны такие мыслители, как Джосайя Ройс, Б.Боум, Уильям Хокинг. С 1920 г. издается журнал «Personalist». В начале XX в. персонализм зарождается в России, основными его сторонниками принято считать Льва Шестова и Нико­лая Бердяева, которых относят также и к экзистенциализму. Классическим персонализмом всегда считался французский персонализм, у истоков кото­рого стоят два мыслителя: Эмманюэль Мунье и Жан Лакруа. Вокруг них и из­дававшегося по их инициативе с 1932 г. журнала «L’esprit» («Дух»), были и другие французские персоналисты, такие как М. Недонсель, Поль Рикёр, П. Ландсберг и многие другие. Все они были, как правило, католиками.

На русский язык переведены две книги Мунье. Одна из них так и называ­ется: «Что такое персонализм». Другая называется просто «Персонализм». Эти книги вышли в 40-х го­дах. В 30-х годах Мунье издал небольшую книгу «Манифест персонализма». Эти книги составляют как бы классическую трилогию персонализма. Недон­сель известен прежде всего как автор статей о персонализме во французских энциклопедиях, и в этом смысле он является классиком. Все модные цитаты по французскому персонализму — это практически цитаты из Недонселя.

По уверению Мунье и других философов-персоналистов, персонализм — это не философская школа и не система; это, скорее, умонастроение, жиз­ненная позиция. Как пишет Мунье, можно быть одновременно кантианцем и персоналистом, можно быть социалистом и персоналистом, можно быть хри­стианином и персоналистом. Персонализм — это просто переоценка ценно­стей, показ того факта, что именно человеческая личность лежит в основе всех поисков, всех философских и социальных устремлений. Создание персо­нализма сам Мунье, так же, как и Шелер, откровенно связывает с кризисом, который поразил Европу в 20—30-е годы, когда в воздухе носилось предчувст­вие войны. Работы непосредственно послевоенного периода явля­ются также попыткой осмыслить катастрофу, которая постигла Европу.

Мунье указывает, что человечеству всегда были свойственны две крайно­сти: материалистическая и идеалистическая. Обе они в равной мере справедливы, и Маркс в своем учении о законах общества, об отчуждении че­ловека, об экономическом воздействии на человека оказался во многом прав. Но его требование только лишь экономического переворота, только экономиче­ской революции оказывается никуда не ведущим, потому что оно не затрагивает духовную часть человека. Также и идеалисты, пренебрегая мате­риальной стороной жизни и настраивая нас только на самосовершенство­вание, оказываются бессильными, ибо человек все же существо, живущее в материальном мире, и он не может руководствоваться только духовными це­лями. Как пишет Мунье, марксисты утверждают, что сейчас классический эко­номический кризис, надо заняться экономикой и тогда кризис прекра­тится. Моралисты высказывают противоположную точку зрения: это кризис человека, кризис нравственных ценностей — измените человека и общество исцелится. Персоналистов не удовлетворяет ни та, ни другая точка зрения. Спиритуалисты и материалисты впадают в одно и то же заблуждение, свойст­венное современности, когда, следуя картезианскому сомнению, безоснова­тельно разделяют тело и душу, мышление и деятельность, homo faber и homo sapiens (человека созидающего и человека мыслящего). Персонализм с самого начала противопоставляет себя как идеализму, возводящему мир к некоему безли­кому, безличному духу и растворяющему в этом духе материальное начало, так и материализму, который отрицает начало духовное, сводя все, в том числе и человека, лишь к материальным проявлениям. Персонализм утвер­ждает единство материального и духовного начала, и это единство находится в человеке, поэтому именно человек и является центром познания, центром всех ценностей и всей деятельности. А поскольку в каждом человеке это един­ство проявляется по-своему, каждый человек есть личность, неповтори­мое создание, то и этих центров может быть столько, сколько людей на земле. Для персоналистов вопрос не в том, что такое человек вообще, не в том, что такое личность вообще. Такой вопрос, конечно, ставится в их произведениях, но многие из них написаны в подчеркнуто неклассическом философском ключе. Поэтому и основ­ными терминами персонализма являются вовлечение и трансценденция: вовле­чение человека в материальный и духовный процесс настоящего мира и трансценденция, т. е. выход его из этого процесса. Человек не только вовле­чен в процесс, но и выходит из него. Примерно те же самые категории встречаются и в экзистенциализме, но персонализм, воздавая должное экзистен­циализму, тем не менее не согласен с его пессимизмом и с акцентом на нега­тивные качества человека.

Итак, главной задачей для персонализма является не человек вообще, не даже личность как некоторое познающее Я, как это было у Фихте, не по­знающий субъект, а реальная, конкретная и, главное, целостная личность, со­стоящая из души и тела и способная познавать, чувствовать, любить, творить, работать и лениться, со всеми ее многообразными проявлениями. Поэтому личность, в которой пересекаются все слои бытия — и духовный, и материаль­ный — оказывается онтологичной. Личность должна быть вписана в некоторое бытие, она не может быть замкнута сама на себя, она должна быть возведена к некоему личному началу, объединяющему все личности, т. е. к Богу. Истоки каждого человека как личности находятся в том, что человек есть образ и подобие Божие, творение Божие. Именно поэтому человек есть личность.

В работе «Персонализм» Мунье совершенно справедливо указывает, что философия два тысячелетия занималась чем угодно (познанием человека, его познавательных способностей и т. д.), в то время как еще на заре I тысяче­летия словами Спасителя и христианства вообще было провозглашено глав­ное ценностное, главное философское положение, что человек есть личность и Бог есть Личность. И именно христианское учение является до конца после­довательно персоналистичным. Мунье постоянно подчеркивает, что он не вырабатывает новой философской школы, а просто повторяет старую, изби­тую истину о том, что человеку нужно вернуться к своим истокам — к Богу, что человек должен через Бога вернуться к самому себе, и таким обра­зом познать самого себя и обрести мир и в своей душе, и в обществе. Французские персоналисты были в основном католиками, так на­зываемыми лево-католиками, которые стремились пересмотреть некоторые католические установки, не выходя при этом за рамки догматические. Кроме христианства, персоналисты возводили свое учение к огромному количеству философов: прежде всего к Сократу, Паскалю и Лейбницу. Так же, как у Лейб­ница каждый человек есть монада, т. е. личность, и все монады вхожи в Божественную Монаду, так и у персоналистов (и у всех христиан) каждый че­ловек — личность, поскольку он является образом Божественной Личности. Задача философии Мунье, Лакруа и др. персоналистов не в построении новой системы, а в переориентации человека, возврате его к первохристианским исто­кам. Поскольку единственным истинным онтологическим моментом явля­ется личность, соединяющая в себе и материальное и духовное начало, то личность есть единственный реальный субъект. Личность прежде всего ха­рактеризуется свободой, поэтому ни о каких детерминирующих моментах об­щества речь идти не может: человек свободен, свободен полностью, поэтому марксизм ошибается, считая, что экономическая революция является залогом всеобщего благоденствия. Экономический момент важен, но не он приведет человека к высшей цели. Человек свободен, и поэтому он не подчиняется эко­номическим и историческим закономерностям; таковых закономерностей про­сто не существует.