Душа является источником движения. Существуя во времени, Душа имеет уже не категорию движения, как Ум, а само движение.

Природа.

По Плотину, природа – это мир явлений, которые реальны настолько, насколько они отражают в себе идеи Ума. Природа у Плотина имеет две стороны. Своей лучшей стороной она есть не что иное, как низшая часть мировой души, как низшая душа. Именно она через сперматические логосы порождает в ней вещи, которые, в конечном счете, есть отражения неубывающих идей Ума. В феноменальном мире Душа дробится. Есть душа неба, души звезд, у Солнца, у Луны, у планет, у Земли есть свои деепричастные души. Душа земли рождает души растений, животных, низшие части душ людей, через которые люди как раз и заземляются, тяжелеют, попадают в кабалу к телу.

Итак, природа с лучшей своей стороны является затененной частью мировой Души. С худшей же стороны природа – порождение материи.

Материя.

Плотин понимал материю как «небытие», т.е. как «абсолютное не-существование, но только то, что отлично от реального существования».

У Плотина материя существует вечно, как вечно Единое и его свечение. Материя не есть какое-то самостоятельное начало наряду с Единым. Материя Плотина противоречива: она и то, что противостоит Единому, и то, что производится им. Материя есть результат угасания света. Там, где свечение Единого угасает, там, где смыкается тьма, там и вечно возникает материя. Материя – это отсутствие должного быть света. Она является погасшим, источившимся светом. Но все-таки она не абсолютное ничто, а нечто. Но это такое нечто, которое почти что ничто. И это такое ничто, которое содержит в себе нечто. Ведь согласно Плотину, Единое везде и нигде. И, будучи везде, оно, по-видимому, должно быть и в материи, поскольку она ведь тоже есть единое как отличное от реально существующего и от Сверхсущего (Единого).

Противостоя свету, как тьма, материя противостоит Единому (Благу) как Зло. Для Плотина источник зла содержится в материи. Так как материя у Плотина - не позитивное в смысле своей самостоятельности начало, то и зло не есть нечто равномощное добру, благу, а недостаток должного быть добра. Зло имеет причину не достаточную, а не достающую. При всех изменениях материя остается неизменной, равной самой себе. В отличие от Единого, материя познаваема, но только с помощью искусственного и даже ложного силлогизма.

Восхождение к Единому. Экстаз.

У Плотина Единое не только нисходит во многое, но и многое восходит к нему, стремясь стать единым, преодолеть свою разобщенность и приобщиться к благу, ведь Единое есть еще и благо. Все, что ни есть, даже, по-видимому, материя, нуждается во благе и стремится к Благу.

Наиболее осознанно это стремление проявляется у человека. Человек низменный никуда по вертикали не стремится. Это двухмерный человек, и он живет по горизонтали. Но эта ситуация не безнадежна. У каждого человека есть ведь душа, часть мировой Души. И в человеческой душе есть низшая вожделеющая и высшая возносящаяся часть. У обыденного низменного человека эта часть тоже есть, но она загнана угрожающей и агрессивной низшей частью души. Однако победа разума над вечно алчущей чувственностью возможна. Низший человек может стать более высоким.

Но есть нечто большее, чем вторая, интеллектуальная ступень в состоянии человеческой души, а именно жизнь в экстазе. Экстаз означает «исступление», т.е. состояние, когда душа как бы исступает из тела. На этой ступени душа уже не только действует независимо от тела, но и пребывает вне тела. Это состояние слияния души с Единым как богом, состояние присутствия в душе бога, состояние растворения в боге как Едином. Таким образом, Единое доступно человеку, но не как реально чувствующему и реально мыслящему существу, а как существу переживающему. А это не что иное, как мистика, т.е. внеинтеллектуальное, непосредственное слияние души с богом, высшее состояние, по мнению мистиков, которое может достичь человек в своей бренной жизни.

Плотин достигал такого состояния, по крайней мере, четыре раза, его ученик, Порфирий – один раз. Неоплатоники считали, что там, в этом слиянии с богом, и есть «истинная жизнь», тогда как жизнь без бога, жизнь «здесь и теперь», есть лишь мимолетный след истинной жизни.

Последователи Плотина.

Плотин завещал своему ученику, Порфирию (ок. 233 – ок. 304) привести в порядок и издать его сочинения. Порфирий вошел в историю философии как комментатор Аристотеля и Плотина. Но он гораздо больше, чем Плотин, интересовался практической философией, которую понимал как учение о добродетелях, очищающих от различного рода аффектов. Порфирий призывал к тому, чтобы ум был образцом для всей духовной жизни.

Идеи Плотина и Порфирия были развиты Проклом (ок. 410 – 485), который считал, что высший тип знания возможен только благодаря божественному озарению; любовь (эрос), по Проклу, связывается с божественной красотой, истина открывает божественную мудрость, а вера соединяет человека с благостью богов. Историческое значение учения Прокла, по словам А.Ф. Лосева, не столько в интерпретации мифологии, сколько в тонком логическом анализе, непосредственно не связанном ни с какой мифологией и представляющем огромный материал для изучения истории диалектики. Большое значение имела разрабатываемая им диалектика Космоса. Философия Прокла оказала громадное влияние на всю средневековую философию.

Ученик Порфирия, сириец Ямвлих (ок. 280 – ок. 330) анализировал и систематизировал диалектику древней мифологии. Он обращал преимущественное внимание на практически-культовую сторону философии, разъясняя сущность и методы пророчества, чудотворения, ведовства и внутреннего экстатического восхождения в сверхъестественный мир.

Заключение

Наиболее значимым моментом в философии неоплатонизма является учение о потусторонности, сверхразумности и даже сверхбытийности первоначала всего сущего и о мистическом экстазе как средстве приближения к этому первоначалу. В лице Плотина античная философия приходит к тому, с чего начала индийская философия в «Упанишадах» с их непознаваемыми разумом атманом и брахманом.

Неоплатонизм выходит даже за пределы философии, если под философией понимать разумное мировоззрение. Неоплатонизм сверхразумен. В нем наблюдается возврат к мифологии или ремифологизация. Гегель не случайно использовал неоплатонизм как иллюстрацию своего закона отрицания отрицания: философия сперва отрицала религию (мифологию), а затем в своих самых зрелых формах, отрицая саму себя, постигла внутреннее содержание мифологии и образовала с ней синтез. Итак, по Гегелю, неоплатонизм не столько философия как антипод мифологии, сколько синтез философии и мифологии.

Философия неоплатонизма является последовательным монистическим идеализмом и даже сверхидеализмом. В отличие от бога Платона, который доступен разуму, бог неоплатоников ускользает от мысли. Это уже мистика. Пафос их учения заключается в сведении многого к единому и в выведении этого единого за пределы многого. Это схема тоталитаризма. Тоталитаризм выносит присущее многому единое за пределы многого и затем привносит единое во многое извне как некую высшую силу.