Большой интерес к философии Платона существовал не только среди представителей духовно-академической философии. Многие из университетских профессоров отдали дань уважения платоновской философии еще до введения в силу Устава 1884 г., предписы- вавшего уделять основное внимание преподавателей философии изучению философии Платона. А. Н. Гиляров в “Источниках о софистах. Платон как исторический свидетель” писал, что учение Платона является творческим синтезом всех предшествующих философских учений. Если для Сократа объектом знания являлось общее, для Парменида - истинно сущее, а пифагорейцы понимали сущее единое для многого, то для Платона объектом знания являлось и общее, и единое для многого, и истинно сущее. Это общее, единое для многого, истинно сущее составляет, по Гилярову, платоновскую идею. Увлечение философией Платона было настолько велико, что из нее выводились философские учения Д. Бруно, Лейбница, Канта, Шеллинга, Гегеля и др. При этом философ стремил- ся обнаружить общие гносеологические корни, линию преемственности в развитии платонизма. Общим принципом, помимо учения об идеях, сближающим философию Платона с понятиями и проблемами современной науки и философии, Гиляров считал принцип объективной целесообразности, который состоит в том, что все многообразие мирового бытия имеет своей целью полноту истины, красоты и блага. Все существа стремятся к осуществлению этих идеалов, являющихся подлинной действительностью, имеющих свое основание в верховном мировом разуме.

По Козлову, философия Платона носит догматический характер, так как допускает возможность знания сущего, но этот догматизм не является абсолютным в силу своих ограничений: первое состоит в том, что человеку недоступно полное знание сущего, второе ограничение состоит в непостижимости высшей идеи блага.

Гораздо больший успех в качестве редактора журнала “Вопросы философии и психологии” имел Н. Я. Грот. В его философском развитии различают обычно три периода: период позитивизма, период метафизического идеализма и период примирения позитивизма и идеализма. С точки зрения идей платонизма в русской идеалистической философии наибольший интерес представляет второй пе- риод. “Мы вовсе не считаем миросозерцание Платона вполне от- житым и навсегда устраненным, а - наоборот - глубоко верим в жизненность и современную цену некоторых его воззрений”. Философствующий разум имеет дело с двумя различными и враждебными мирами - миром духа и миром материи. Метафизическая проблема понимания и примирения этих миров привлекла к себе внимание Грота, который считал, что существуют две философские доктрины, пытающиеся разрешить эту вечную проблему - доктри- на монизма и доктрина дуализма.

Большое значение философия Платона имела в системе религиоз- но-философских воззрений В. С. Соловьева как один из ее филосо- фских источников. Соловьев включал в свои центральные филосо- фские построения платоновское представление об одновременной причастности человеческого существования двум мирам - миру умопостигаемого бытия и миру чувственно воспринимаемых вещей. Философское миросозерцание Соловьева содержало в себе три ос- новополагающие идеи: идею внутренней духовности человека, так- же идею абсолютного всеединства ( “Смысл мира есть внутренее единство каждого со всем” ) и идею богочеловечества. Верховным началом идеализма Платона являлось Добро или Благо - творчес- кое, божественное начало, которое, как солнце, дает миру свет и жизнь. “Платон ставит себе впервые ту самую задачу “оправдания добра”, которая послужила предметом главного труда В. С. Соловьева”.

Соловьев дополняет концепцию “воспоминания” психологически- ми основаниями: “Непрерывное возникание и исчезание есть вре- мя, и мы должны признать время условием всякого психического бывания, а следовательно и мышления с его психической стороны . логическое мышление как таковое обусловлено тем относительным упразднением времени, которое называется памятью, или воспо-минанием. Говоря образно, то, что помнится или воспоминается, тем самым отнято у времени, и только этими отнятыми жертвами времени питается логическая мысль”.

Соловьев оказал большое влияние на последующее развитие русской религиозной философии. Центральные принципы его философских воззрений (метафизика личности, софиология, эсхатология) послужили основой философствования С.Н. Трубецкого, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, В.Н. Эрна, П.А. Флоренского и др.

Высшим достижением философского идеализма Платона являлось, по Трубецкому, определение сущего как мыслимого, сущего как идеи, которая является предметом мысли, предметом философско- го созерцания, и как отвлеченная умопостигаемая сущность проти- востоит миру призрачных явлений.Человеческая мысль, человеческое сознание, постигая сущее, должно стать абсолютным и полным, всеобъемлющим не только по форме, но и “по содержанию, - сознание должно обнять в себе все, стать сознанием всего и всех, сделаться воистину вселенским и соборным сознанием”.

Продолжая тенденцию христианизации Платона, Булгаков пола-гал, что у него неразрыно соединены чистое философствование и догматическое богословие, что греческий философ одновременно был мифологом и философом, догматиком и кристицистом.

В “Истории русской философии” В. В. Зеньковский назвал С. Л. Франка последним представителем русского неоплатонизма. Основанием полужила докторская диссертация последнего “Душа человека”, которая была ассимиляцией и оригинальной переработкой широкого круга философских и психологических идей Платона, Брентано, Гуссерля, Лотце, Липпса, Мейнонга, Бергсона, Фрейда. При этом ссылки на философское учение Платона не являлись чем-то внешним, не были данью историко-философских симпатий Франка, а органически вписывались в весь комплекс рассматривае- мых проблем. Общей задачей филисофской психологии философ считал познание природы “души”, как общей, родовой природы мира душевного бытия, как качественно своеобразного целостного единства.

А.Ф. Лосев в “Очерках античного символизма и мифологии”, рассматривая этапы диалектической истории понимания платонизма, называет имена Гегеля, Целлера, Фуйе, Стюарта, Наторпа и Флоренского. Последний дал глубокую и тонкую концепцию платониз- ма. Лосев характеризует понимание Флоренским платоновского учения об идеях, как мифологическое или магическое, “потому что ни Гегель, ни Наторп, давшие до Флоренского наиболее яркие и ценные концепции платонизма, не дошли до Идеи как самостояте- льного мифа, как лика личности, а только дали - самое большее -логическую структуру мифа”. Платонизм понимался Флоренским предельно широко. Из него им выводилась вся европейская и рус- ская духовно-академическая философия. “В платонизме - пред нами один из самых могучих, - скажу более, - самый могучий из ферментов культурной жизни. . . определить платонизм даже формально, - что он - учение Платона: нет, платонизм и шире учения Платона, и глубже его, хотя в Платоне нашел в себе лучшего из выразителей”. Общая тенденция христианизации философии Пла- тона, присущая русской идеалистической философии, сохранена и у Флоренского. “Будучи исходным пунктом стольких направлений мысли, из которых каждое представляет высокую степень широты, не должен ли платонизм быть таким глубоким движением духа, корому уже нет другого наименования, кроме как символическое, уясняемое per se, а не per aliud? И, в таком случае, не правильнее ли разуметь платонизм не как определенную, всегда себе равную систему понятий и суждений, но как некоторое духовное устремле- ние, как указующий перст от земли к небу, от долу - горе?”. Цент- ральным в основном философском трактате Флоренского “ Столп и утверждение истины ” являлось рассмотрение антиномичности строения рассудка и поиска ответа на вопрос: “Как возможен рас- судок?”. Вывод Флоренского состоял в том, что рассудок не возмо- жен сам в себе, так как он существует и раскрывается только че- рез предмет мышления, в котором соединены противоречивые за- коны его деятельности (закон тождества и закон достаточного основания). Возможность рассудка заключена, по Флоренскому, в данной ему абсолютной актуальной бесконечности, которая, как объект мышления, есть трииспостасное единство, составляющее предмет и тему всего богословия.