СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

БОЛЬШЕ - ПОЛЕ БИТВЫ, ЧЕМ ЧЕЛОВЕК

ЛИЧНОСТЬ ФРИДРИХА НИЦШЕ

КАК СТАНОВЯТСЯ СОБОЙ

РОЖДЕНИЕ ТРАГЕДИИ

ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА

КАК ФИЛОСОФСТВУЮТ МОЛОТОМ

УЧЕНИЕ НИЦШЕ О СВЕРХЧЕЛОВЕКЕ

ИДЕАЛ ЧЕЛОВЕКА – СВЕРХЧЕЛОВЕК

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИМЕЕТ ЛИ ПРАВО ДРОЖАЩАЯ ТВАРЬ?

ВРЕМЯ В СВОЕМ БЕСКОНЕЧНОМ ТЕЧЕНИИ, В ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ПЕРИОДЫ, ДОЛЖНО НЕИЗБЕЖНО ПОВТОРЯТЬ ОДИНАКОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВЕЩЕЙ. ЭТО НЕОБХОДИМО; ЗНАЧИТ, НЕОБХОДИМО И ТО, ЧТО ВСЯКОЕ ЯВЛЕНИЕ ПОВТОРЯЕТСЯ. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ЧЕРЕЗ БЕСКОНЕЧНОЕ, НЕОГРАНИЧЕННОЕ, НЕПРЕДВИДИМОЕ КОЛИЧЕСТВО ЛЕТ, ЧЕЛОВЕК ВО ВСЕМ ПОХОЖИЙ НА МЕНЯ, ПОЛНОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ МЕНЯ, СИДЯ В ТЕНИ ЭТОЙ СКАЛЫ, НАЙДЕТ В СВОЕМ УМЕ ТУ ЖЕ МЫСЛЬ, КОТОРУЮ НАШЕЛ СЕЙЧАС Я, И ЭТА МЫСЛЬ БУДЕТ ЯВЛЯТЬСЯ В ГОЛОВЕ ЧЕЛОВЕКА НЕ ОДИН, А БЕСЧИСЛЕННОЕ КОЛИЧЕСТВО РАЗ, ПОТОМУ ЧТО ДВИЖЕНИЕ, УПРАВЛЯЮЩЕЕ ВСЕМИ ЯВЛЕНИЯМИ, БЕЗОСТАНОВОЧНО. ЕСЛИ ТАК, ТО ВСЯКАЯ НАДЕЖДА ДОЛЖНА БЫТЬ ОТВЕРГНУТА, И МЫ ДОЛЖНЫ ОПРЕДЕЛЕННО УСТАНОВИТЬ СЕБЕ, ЧТО НИКАКАЯ НЕБЕСНАЯ ЖИЗНЬ НЕ ВСТРЕТИТ НАС И ЧТО В БУДУЩЕМ НАС НЕ ЖДЕТ НИКАКОЕ УТЕШЕНИЕ. МЫ ТОЛЬКО ТЕНИ СЛЕПОЙ ОДНООБРАЗНОЙ ПРИРОДЫ, МЫ ПЛЕННИКИ МИНУТЫ. НО НАДО ПОМНИТЬ, ЧТО ЭТО СТРАШНАЯ ИДЕЯ, УБИВАЮЩАЯ В НАС ВСЯКУЮ НАДЕЖДУ, ОБЛАГОРАЖИВАЕТ И ОДУХОТВОРЯЕТ КАЖДУЮ МИНУТУ НАШЕЙ ЖИЗНИ; МГНОВЕНИЕ НЕПРЕХОДЯЩЕ, ЕСЛИ ОНО ВЕЧНО ВОЗВРАЩАЕТСЯ; МАЛЕЙШИЙ МИГ ЯВЛЯЕТСЯ ВЕЧНЫМ ПАМЯТНИКОМ БЕСКОНЕЧНОЙ ЦЕННОСТИ И КАЖДЫЙ ИЗ НИХ БОЖЕСТВЕНЕН.

ПУСТЬ ВСЕ БЕСПРЕРЫВНО ВОЗВРАЩАЕТСЯ - ЭТО ЕСТЬ ВЫСШАЯ СТЕПЕНЬ СБЛИЖЕНИЯ МЕЖДУ БУДУЩИМ И СУЩЕСТВУЮЩИМ МИРОМ; В ЭТОМ ВЕЧНОМ ВОЗВРАТЕ - И ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ВЫСШАЯ ТОЧКА МЫШЛЕНИЯ.

Фридрих Ницше

ВВЕДЕНИЕ

БОЛЬШЕ - ПОЛЕ БИТВЫ, ЧЕМ ЧЕЛОВЕК

Ни для кого не секрет, что первым осмысленным способом общения было сочетание звуков. В дальнейшем, вместе с развитием интеллекта человека, совершенствовалась и его речь, которая представляла собой уже некую «музыку» звуков - сформированных в слова. Это сделало возможным появление поэтов, которые придали этой музыке различные формы - от катастрофически ужасных до изысканно красивых. Кроме того, познав себя и свой язык, человек научился вкладывать в обычные высказывания некий подтекст, эдакий «телепатический сигнал», например известные всем «центурии Нострадамуса» (не содержащие прямых предсказаний, впрочем, абсолютно соответствующих реальным событиям) написаны именно в этом стиле. Да что центурии - сама БИБЛИЯ написана так, что только одаренный, глубоко духовный читатель сможет увидеть в ней не только учебник нравственности и сборник смыслов жизни, а также - магические предсказания и предостережения адресованные потомкам. Таковыми являются на мой взгляд и бессмертные творения Фридриха Ницше, человека - стиль которого еще до сих пор до конца не разгадан.

Имеется масса практических аргументов, показывающих, что попытка достичь цели, которую ставил Ницше (отмечу - в дословном прочтении или буквальном понимании), на самом деле приведет к совершенно противоположным результатам… Поэтому, в обществе зачастую существует только один характер ответов на вопрос о гуманности учения Ницше - негативный. Абсолютизация исследования неординарности Ницше, то есть попытка внеличностного подхода, привела к парадоксальным выводам. Впрочем, любая абсолютизация приводит к крайностям и в познании и, что всего печальнее, в социально нравственной практике. Поэтому при попытке объективно определить словосочетание «философия Ницше» практически все профессиональные философы пожимают плечами или разводят руками. Он вообще не философ - в приемлемом для них смысле слова! И они правы, потому что творчество такого ранга и масштаба, как ницшевское – это война, ибо как еще можно определить столь яростную попытку переоценки всех, без исключения, моральных ценностей, созданных человечеством на протяжении всей истории существования. А по сему, само "событие" Ницше, можно адекватно воспринять только в "подлиннике", не подвергая какому-либо обобщению и систематизации. И значит, такого рода попытки - надлежит оценивать со значительной долей условности (лучше со смехом), потому что серьезное отношение к сфабрикованным фальшивкам типа "Воли к власти" приводит к возникновению новоиспеченных фюреров и реальным войнам.

Само по себе "явление" Ницше можно, на пример, охарактеризовать, так - некто, заглянув в недоступную многим глубину, узрел там нечто, настолько поразившее его, что итогом явилось появление нового органа восприятия вещей: «Я словно ранен стрелой познания, отравленной ядом кураре: видящий все .». Оглянувшись затем вокруг он не мог застать ни чего другого, кроме сплошных несоответствий виденному. Диссонанс оказался настолько душераздирающий, что провидец не в силах был больше молчать и заговорил, но не в стиле гипнотических предсказаний, а в форме не выносимой какофонии всех разом включенных аварийных сигналов, переводящей огромную, ни с чем не сравнимую силу мысли из чисто умозрительной сферы в область политики.

«Что же, собственно, случилось со мной тогда? Я не понимал себя, но инстинкт действовал как повеление». Интервал прошлого, длинною в двадцать пять веков, сплющился до вчерашнего дня, но перед открытой кровоточащей раной оставленной «отравленной стрелой» бессмысленной выглядела любая давность сроков и в свете лозунга: «Вся история как лично пережитая – результат личных страданий!» - несравненный артист языка объявил войну лжи тысячелетий, находя слова, «разрывающие сердце Богу», и - коварнейший парадокс! - почти ни когда не использовавший слов, смогших бы раз и навсегда пресечь лавину будущих кривотолков в связи с собственным добрым именем и глубочайшими интенциями своего учения. «У меня нет времени для себя – вперед», то есть тактика безрезервных боев - битва в расчете на катастрофу, ибо только такой расчет и давал единственный шанс на победу в схватке с ложью тысячелетий. Ситуация – менее всего рассчитанная на адекватное восприятие и понимание, более всего на кривотолки и удобнейшую подозрительность. Вот в чем единственная вина Ницше – у него не было времени.

Так что же собственно случилось тогда? Ответ был дан в Турине 6 января 1889 г., в письме Ницше к Я. Буркхардту, написанному на четвертый день официально признанного сумасшествия: «Дорогой господин профессор, в конце концов меня в гораздо большей степени устраивало быть славным базельским профессором, нежели богом; но я не осмелился зайти в своем личном эгоизме так далеко, чтобы ради него поступиться сотворением мира». Вот она – конечная цель: новый мир – мир Сверхчеловека. Та цель, ради которой стоит погибнуть в неравной войне. Войне (хочу особо подчеркнуть это) внутри себя, где читателю отводится роль судьи – судьи разумного, а не праздного и поверхностного, как это получилось на самом деле.

Война, в которой несостоявшийся профессор состоялся профессиональным воином, где "милитаризация" самой философии была не идеологическим отражением хищнических интересов, а почти инстинктивной реакцией на идеологизацию политики как таковой. Война, как неизбежность, которую вызвало апокалиптическое виденье истории ближайших двух столетий - как восхождения нигилизма, крушения всех ценностей, экологических катастроф, одичание психики, растворения политики в духовности, кошмарных войн планетарного масштаба, ведущихся во имя фундаментальных философских учений, вынуждающее бить в набат. Война, в которой были неизбежны катасрофические последствия: «Ибо когда истина вступит в борьбу с ложью тысячелетий, у нас будут сотрясения, судороги землетрясения, перемещения гор и долин о каких никогда еще не грезили… все формы власти старого общества взлетят на воздух». Война которая, по своей сути, велась лишь с самим собой, ибо: «кто нападает на свое время - тот может нападать лишь на себя», что в целом объясняет невероятность феномена Ницше, который первым из тех, кто так или иначе был одержим проблемой: «стань тем, кто ты есть», довел ее до немыслимо радикальных глубин и последствий. Эксперимент - по разрушению традиционных ценностей, непременным условием которого был фактор самоидентификации, обернулся сплошным саморазрушением, вплоть до буквально - сумасшествия, которое и стало ужасающим критерием истины этого разума. Эксперимент по изобретению лекарства от глупости, последствия которого были в тысячу раз страшнее расщепления атомного ядра. Эксперимент – катастофически сорвавшийся, но, что гораздо важнее, все-таки случившийся.