В таком случае путь к исцелению предполагает не только примирение с травмирующими событиями как таковыми, но также примирение с некоторыми сторонами «наследия предков», создающими внутренний конфликт. Нужно как бы «излечиться от наследства».

Роберт Регейни написал в 1986 г. эссе под названием «Образ моего отца», в котором ясно обрисовал потенциальную опасность «скрытого наследства». Вот некоторые фрагменты из книги.

«Несколько лет назад я испытал сильный шок. Как-то поздним вечером я ехал в метро. Посмотрев в темное окно на противоположной стороне прохода, я увидел в нем отражение моего отца. Конечно, это на самом деле было мое собственное отражение, но оно выглядело в точности таким же, каким я запомнил отца».

«Неужели нет ничего, чем бы я отличался от отца и был самим собой? Ведь моя жизнь была совсем не такой, как у него. Я прекратил поучения. Я решительно отвергал его мировоззрение, презирал его обывательский образ жизни. Но, как выяснилось, все это была лишь поза, которая с годами утратилась, и я остался с теми же чертами характера, которые так яростно отрицал.»

«Мне кажется, что в репертуаре любого человека содержится всего несколько основных чувств, хотя способы их выражения могут быть многочисленными и разнообразными. Самое мощное из этих чувств — страх: вероятно, впервые человек ощущает его в момент рождения. Любовь, ласка и забота старших помогают ребенку удерживать этот страх в определенных границах. Но если родители предъявляют слишком высокие требования, или если они постоянно недовольны, страх усиливается, нарастает, постепенно овладевая душой ребенка и уродуя ее. Часто это приводит к сознанию своей беспомощности. Каждому доводилось встречать таких людей — у них испуганные раненные души».

«Мне, однако, посчастливилось. Человек, оказавшийся настоящим другом, убедил меня обратиться за помощью к психологу. Вред моему характеру уже нанесен и я не могу изменить своего прошлого, но зато у меня есть выбор, о котором я раньше и не подозревал. Теперь я умею распознавать свою злобу и знаю ее причину; я не позволяю злобе овладеть мной. Иногда мне это удается.»

«Хотя много времени было упущено, все же я не опоздал. У моего сына перспективы еще лучше. Он также несет тяжелое семейное наследство, но зато он молод и у него есть отец, который понимает все и готов помочь. Конечно, будет нелегко. Позади годы напряженности в отношениях, годы страха друг перед другом. Все это нам предстоит преодолеть».

«Время моего отца прошло. Он оставил на мне свой отпечаток, передал мне свою боль и ушел из этого мира. как ни печально это признавать, но я почти не жалею о нем».

Из размышлений Регейни мы видим, что черты скрытого наследства можно обнаружить даже спустя много лет. Это дает свободу, открывает новые, неизвестные ранее возможности. Анализируя «наследие предков», мы начинаем понимать, что унаследованный нами метод обуздания нежелательных эмоций — лишь один из множества возможных. Работая над собой, можно научиться справляться со своим гневом иначе, более эффективно и безболезненно.

Вы не можете вернуться в прошлое и изменить его, но свои пожелания относительно прошлых событий вы можете учесть в своих теперешних поступках и, таким образом, постепенно простить себе и другим совершенные ошибки.

Если вы ненавидите себя из-за прошлых поступков, это потому, что вы не умеете отделить свое сегодняшнее «я» от своих тогдашних действий.

Для большого внутреннего труда требуется честность, терпение и смелость. Но только он может снять с вас тяжелое бремя, возродить цель жизни и вернуть любовь.

Человек, запутавшийся в неразрешимых с виду проблемах, может освободиться только одним способом — не отождествлять себя с тем, у кого есть эти проблемы, перестать им быть,

Чтобы исцелиться, нужно уметь по-новому взглянуть на смысл того, что было раньше, того, что происходит сейчас, и того, что может случиться в будущем. Когда мы находим этот новый смысл, он до такой степени меняет наше самоощущение, что вслед за этим и наши взаимоотношения с миром становятся совершенно другими.

И тогда мы можем смело сказать, что больше не отождествляем себя с тем, у кого были эти мучительные и неразрешимые проблемы, что «тот человек» устал от своего прежнего отношения к миру и нашел в своей жизни новый смысл, который и позволил ему измениться к лучшему.

Заключение.

И в заключении хочу привести краткие заметки врача на данную тему, которые конкретно характеризуют Посттравматическое стрессовое расстройство.

Эпидемиология

Эпидемиологических исследований, посвященных ПТСР, проведено немало. Распространенность зависит от частоты катастроф, военных действий, травматических ситуаций, физического и сексуального насилия.

В мирное время случаи ПТСР в популяции составляют для мужчин 0,5%., для женщин - 1,2%. Результаты одного из последних исследований в Детройте показали, что распространенность его среди населения составила 9,2%., что больше, чем наркомания (5,9%) или депрессия (8,3%).

Частота ПТСР среди ветеранов вьетнамской войны в возрасте до 36 лет составила 19%.; среди камбоджийских беженцев, подвергшихся геноциду - 86%; среди потерпевших землетрясение в Югославии и Ташкенте - 75%, а в Армении - 84%.

После автомобильных аварий встречается в среднем в 10%. случаев.

После тяжелых ожогов этот синдром развивается в 80%. у детей и лишь в 30%. у взрослых. Это объясняется несформированностью механизмов копинга в детском возрасте.

То, что развитие ПТСР после психической травмы развивается не всегда, объясняется длительностью воздействия стресса (вероятность развития синдрома больше при длительной психической травме), а также выраженностью психической травмы (например, при пытках это наблюдается всегда, а при автомобильных катастрофах возникает не так часто).

Клиника

Симптомы ПТСР у человека, подвергшегося воздействию психической травмы, в ряде случаев подавлены и скрыты. На ранней стадии пациент может страдать только длительной бессонницей, у него наблюдается появление депрессии или трудности в общении с людьми, в ряде случаев он может не осознавать сложности своего положения.

Типичные симптомы включают в себя навязчивые переживания, ночные кошмары, чувство отчуждения, эмоциональный уход в себя и потерю интереса к жизни. Отмечаются гиперчувствительность, нервность, бессонница, неспособность сфокусировать свое внимание на длительный период времени.

Те, кто потерял любимого человека или выжил в катастрофе, особенно склонны чувствовать себя виновными в том, что они выжили, а другие погибли. Большинство людей реагируют на большую психическую травму попыткой вытеснить свои впечатления из своего сознания. Об этой травме никогда не говорится и ее можно распознать через симптомы, которые проявляются у пациента.

В ряде случаев воздействие происходит не только на тех, кто выжил в катастрофе или тех, кто потерял любимого человека, но и на спасателей - свидетелей этих событий. Когда спасатели заканчивают свою работу, у них нередко наблюдаются ночные кошмары, беспокойство, нервозность и раздражительность, так как катастрофа как бы повторяется в их сознании.