Ярлыки ордынских ханов русским митрополитам.

Краткое собрание ханских ярлыков является одним из немногих сохранившихся актовых источников, которые показывают систему татаро-монгольского властвования в Северо-восточной Руси. Золотоордынские ханы, стремясь обеспечить себе поддержку русской церкви, давали русскому духовенству льготы, которые были строго определены в их льготных имущественных грамотах-ярлыках. Ярлыки освобождали духовенство от поборов в пользу ханов и их ставленников.

По окончании порабощения Руси, в течение которого церковь подвергалась ужасным бедствиям, как и государство, татары стали полностью терпимы к вере и духовенству русского народа. Они абсолютно никого не принуждали к перемене веры и за русским духовенством они полностью признавали его гражданские права. Татары были терпимы к православной вере не потому, что делали исключение для русских, а потому, что так они относились к вероисповеданиям всех покоренных ими народов. Полная веротерпимость была их общим правилом. Голубинский усматривает несколько причин полной лояльности татар к церкви.

Первая причина, как он считает, это то, что татары были язычниками, а язычники не воспринимают свою веру как единственно правильную и истинную и принимают другие веры также как верные.

Второй причиной были побуждения политические. Темучин объявлял и признавал себя за человека: которому богом предназначено покорить мир, чтобы создать одно единое государство. Но в мире существуют многие вероисповедания и принуждать людей к перемене веры означало бы возбуждать против себя вражду и ненависть. Темучин объявляет полную и совершенную веротерпимость с покоровительством верховной власти и фиксирует ее в своей знаменитой ЯСЕ.

Там под страхом лишения престола и пожизненного заключения предписано, чтобы все веры, все равно какие, были терпимы и что служители этих вер - священники, врачи, ученые, подвижники и другие должны быть освобождены от всяких податей и налогов. Именно опираясь на ЯСУ и были выданы последующими правителями после Чингисхана ярлыки русскому духовенству.

Часть ханских ярлыков, хранившихся в архиве русских митрополитов, в конце 14 - начале 15 веков была переведена с уйгурского на русский язык и была снабжена послесловием. Так появилось краткое собрание ярлыков. Дошедшие до нас триннадцать списков собрания ярлыков образуют несколько видов двух изводов. Первый извод - полный - состоит из трех видов: Троицкий 1 (15в.), Троицкий 2 (2 списка - первый Троицкий - семидесятые года 15 века, второй Овчинниковский - семидесятые года 17 века) и Львовский (четыре списка).

Соколов и Приселков установили, что списки собрания ярлыков составляют две группы - краткую и пространную. Краткое собрание старше и Приселков считает, что пространное собрание возникло не раннее начала 16 века и что оно вторично (1). Оно начинает складываться в сороковых годах 16 века и представляет из себя позднейшую переработку текста краткого собрания с добавлением фальшивого ярлыка хана Узбека митрополиту Петру, составленного по образцу ярлыка хана Менгу-Тимура.

Эти ярлыки стали важнейшими источниками, сохранившими сведения о юридическом и имущественном положении церкви переода 13-15 веков. Первоначально эти ярлыки в монгольских или тюркских подлинниках, записанных уйгурским письмом (2), а частично и в древнерусских переводах хранились в архиве русских митрополитов в Киеве, Владимире, а затем в Москве. Однако к настоящему времени не известны сборники, восходящие к документам митрополичьей казны, где были скопированы ханские ярлыки, зато выявлен широкий круг сборников 15-18 веков неофициального происхождения, в составе которых читаются ханские жалованные грамоты русской церкви.

Уникальный характер сведений, содержащийся в ярлыках, привлекал к ним внимание еще в 18 веке и по сегодняшний день ведется кропотливый анализ немногочисленных сохранившихся ханских грамот.

Относительно датировки краткого собрания ярлыков существует некоторая полемика между исследователями этой проблемы: Приселков связывает перевод ярлыков с секуляризационным собором 1503 года. Он оценивал собрание с точки зрения борьбы светской и церковной власти, развернувшейся на Руси уже после падения государства Джучидов. Приселкову возражает Соколов, который полагает, что краткое собрание было составлено гораздо раньше - в конце 14 века. Зимин считает, что существовали списки краткого собрания 50-70х годов 15 века, а Плигузов отнес складывание краткого собрания к десятым годам 15 века.

Вероятно, отдельные ярлыки переводились на древнерусский язык по мере их поступления в митрополичью казну, некоторые из грамот могли быть переведены не сразу, и окончательный состав краткого собрания сложился в десятых годах пятнадцатого столетия на основании материалов митрополичьего архива, затем в начале 60х годов 15 века ярлыки были объеденены с переводными антилатинскими статьями и в таком виде попали в Троице-Сергиев монастырь, откуда впоследствие и распространились в списках.

Особое место в изучении ханских ярлыков занимают работы тюркологов - В.В. Григорьева (1842 г.) и А.П. Григорьева (1975 г.). Ими проанализировано сходство ханских ярлыков, сохранившихся в древнерусских переводах, с подлиными жалованными грамотами ханов Джучиева улуса, в основном начального и конечного протокола ярлыка, их диспозитивной (распорядительной) части (3). Важны и палеографические наблюдения М.А. Усманова над подлинными ярлыками, облегчающие понимание некоторых особенностей древнерусских переводов чингизидских грамот (4).

А.П. Григорьев (1985г.), опираясь на собственные изыскания по средневековой монгольской дипломатике, попытался объяснить состав и происхождение краткого собрания ярлыков, выступив в непривычной для себя роли источниковеда-слависта (5). Исследователь предложил следующую схему складывания коллекции: начальный вид собрания состоял из одного и четырех-шести ярлыков нынешней коллекции - первая переработка начального вида (к перечисленным грамотам добавлены два-три ярлыка, предисловие и часть послесловия. Начальный вид собрания А.П. Григорьев связывает с деятельностью кандидата в митрополиты - Михаила-Митяя и датирует 1379 годом, последующие переработки собрания автор считает делом рук митрополита Ионы (начало пятидесятых годов 15 века) и сведенного с кафедры митрополита Феодосия (1472-1475гг.).

Гипотеза А.П. Григорьева малоубедительна, ибо строится на нескольких маловероятных допущениях, каждое из которых, в свою очередь, является основанием для появления следующего, еще менее оправданного довода. Вопреки несомненному факту наличия во всех списках шести ярлыков и отсутствия каких-либо швов, позволяющих предположить двухслойность коллекции, автор утверждает, будто первоначальный вид собрания содержал не шесть, а четыре ярлыка, не имел предисловия и послесловия. Предложенное А.П. Григорьевым отсутствие двух ярлыков в первоначальном виде коллекции требует новых гипотез. Например, о том, что ярлык Менгу-Тимура 1267 года не попал в собрание, так как будто бы до начала 15 века хранился не в Москве, а в Киеве и в 1410 году его привез в Москву новопоставленный митрополит Фотий. Эта гипотеза опирается на два соображения: а) ярлык Менгу-Тимура был выдан в те годы, когда кафедра русского митрополита находилась в Киеве; б) митрополит Фотий ехал в Москву через Киев. Однако все митрополиты-греки тоже проезжали через Киев и бывали в этом городе, а ярлык Менгу-Тимура был частью митрополичьего архива, который с перемещением митрополичьей резиденции из Киева во Владимир и в Москву перевозился вместе со всем имуществом главы русской церкви. Отсутствие ярлыка Тайдулы 1347 года в первоначальном виде собрания (и на этой гипотезе настаивает А.П. Григорьев) вынуждает автора еще к более смелым гипотезам: ярлык трактуется исследователем как подорожная грамота, выданная неизвестному по другим источникам сарайскому епископу Ивану; следовательно, ярлык мог задержаться в Сарае и потому не был включен в собрание 1379 года.