Наконец, в три часа ночи он вернулся, даже не догадываясь, что мы бодрствовали в его ожидании. Что же произошло с ним этой ночью? Выйдя на улицу, импе­ратор нанял фиакр, нагнулся под фона­рем, прочитал какой-то адрес, по которо­му велел извозчику вести его на улицу Рампар, номер такой-то. Прибыв на мес­то, сошел с фиакра и прошел через воро­та во двор дома. Он отсутствовал пример­но минут двадцать, в течение которых по­лицейские с удивлением наблюдали, как он безуспешно возился с воротами. Им­ператор не знал, что нужно было потянуть за веревку, чтобы дверь открылась, и ока­зался в ловушке. К счастью, агент, зани­мавшийся наблюдением, сообразил, в чем дело. Толкнув ворота, он быстро прошел в глубь двора мимо императора, как бы не обращая на него внимания, и таким об­разом дал возможность императору вый­ти. Извозчик ошибся номером, и дом, ука­занный императором, оказался в двух шагах. На этот раз он вошел туда беспре­пятственно. Пока Адлерберг и я тряслись от страха, император, наверное, преспо­койно пил чай в обществе двух дам". Одна из них была княжна Екатерина Долгору­кова, другая — ее невестка. В последую­щие вечера княжна тайком навещала им­ператора в Елисейском дворце, проникая туда через калитку на улице Габриэль и авеню Мариньи.

Шувалов не зря беспокоился за безо­пасность Александра. Французское обще­ство было враждебно настроено по отно­шению к России. При появлении Алексан­дра на улицах Парижа часто раздавались дерзкие демонстративные крики: "Да здравствует Польша!" Польские эмигран­ты то и дело устраивали демонстрации. 25 мая в честь русского государя на Лон-шанском поле был устроен смотр войск. По его завершении Александр, Наполеон и свиты обоих императоров неспешно и торжественно поехали к городу через Бу-лонский лес. Оба императора сидели в от­крытой коляске, как вдруг раздался выст­рел. Пуля угодила в лошадь французско­го шталмейстера. Террориста схватили.

Им оказался польский эмигрант Антон Бе­резовский.

Второе покушение подействовало на Александра удручающе. Все знаки сожа­ления и симпатии, все старания француз­ского императора и императрицы Евгении не смогли рассеять его дурного настрое­ния. Оно еще более усугублялось из-за неудачных переговоров: несмотря на вне­шнюю любезность, Наполеон отказался пересматривать условия унизительного Парижского мирного договора 1856 года, согласно которому России запрещалось держать флот на Черном море.

Александр возвратился в Петербург с твердым намерением больше никогда не расставаться со своей возлюбленной. По­мимо большой, официальной семьи, он как бы обзавелся второй, "малой". В сентяб­ре 1872 года княжна Екатерина сообщи­ла императору, что беременна. В положен­ный срок она родила мальчика, которого назвали Георгием. На следующий год ро­дилась дочь Ольга.

Эта скандальная история не только му­чила больную императрицу, но и вызыва­ла негодующие толки придворных. Волно­вались и сыновья, опасаясь, что побочные братья и сестры заявят когда-нибудь о своих правах. Граф Шувалов счел своим долгом доложить Александру о всеобщем недовольстве, возникшем из-за связи го­сударя с Долгоруковой. Император холод­но выслушал Шувалова и дал ему понять, что в свою личную жизнь он никому не по­зволит вмешиваться. С этого времени по­ложение всесильного фаворита пошатну­лось, а в 1874 году Александр внезапно отправил Шувалова послом в Лондон. В том же году он пожаловал своим побоч­ным детям титул светлейших князей Юрь­евских.

4. Третье покушение.

Морис Палеолог писал о состоянии государя в конце 1878 года: "Порой им овладевала тяже­лая меланхолия, доходившая до глубоко­го отчаяния. Власть его более не интере­совала; все то, что он пытался осуще­ствить, кончалось неудачей. Никто из дру­гих монархов не желал более его счастья своему народу: он уничтожил рабство, от­менил телесные наказания, установил суд присяжных, провел во всех областях уп­равления мудрые и либеральные рефор­мы. В отличие от других царей он никогда не стремился к кровавым лаврам славы. Сколько усилий потратил он, чтобы избе­жать турецкой войны, навязываемой ему его народом! И после ее окончания он пре­дотвратил новое военное столкновение . Что получил он в награду за все это? Со всех концов России поступали к нему до­несения губернаторов, сообщавших, что народ, обманутый в своих чаяниях, во всем винил царя. А полицейские донесе­ния сообщали об угрожающем росте ре­волюционного брожения. Смятенной ду­шой он невольно устремился к единствен­ному человеку, пожертвовавшему для него своей честью, светскими удовольствиями и успехами, — к человеку, думавшему об его счастье и окружавшему его знаками страстного обожания".

Вскоре после своего возвращения Александр распорядился подготовить в Зимнем дворце апартаменты для княжны Долгоруковой и ее детей. Они располага­лись прямо под его комнатами. Для удоб­ства сообщения между этажами был уст­роен лифт. Император уже настолько нуж­дался в постоянном присутствии этой жен­щины, что стал совершенно равнодушен к мнению света и своей смертельно боль­ной жены. Тем временем покушения на Александра делались все более дерзки­ми.

Деревня оставалась относительно спокойной. И это приводило в отчаяние «деревенщиков» из «Земли и воли». Среди них росло разочарование в своей работе. Один из них, Александр Соловьев, весной 1879 г. явился в центральный кружок «Земли и воли» и заявил, что хочет убить царя. Большинством голосов руководство организации высказалось против покушения. Однако это его не остановило.

20 апреля 1879 года, в десятом часу утра государь совершал свою обыч­ную прогулку: он шел по Миллионной, Зим­ней канавке и Мойке, а потом повернул на площадь Гвардейского штаба. Здесь навстречу ему попался высокий молодой человек в чиновничьей фуражке. Разми­нувшись с ним, Александр обернулся и увидел в руках незнакомца револьвер. Мгновенно сообразив в чем дело, он бро­сился бежать зигзагами в сторону Певчес­кого моста. Убийца кинулся следом, стре­ляя на ходу. Прежде чем его схватили, он успел выстрелить пять раз, но не попал ни разу. Стрелявшим оказался Александр Соловьев. Спустя корот­кое время Верховный суд приговорил его к смерти. Он был повешен 28 мая.

5. «Земля и воля». Раскол.

«Земля и воля» превращалась в террористическую орга­низацию. Некоторые ее члены протестовали против этого, ссылаясь на программу. Сторонники террора поставили воп­рос о ее пересмотре. Решили собраться на съезд в Воронеже, чтобы попытаться найти компромисс. Но накануне этого съезда сторонники террора собрались на свой собственный съезд в Липецке — тайный не только от полиции, но и от остальной части «Земли и воли». Самой яркой фигурой на липецком съезде был А.И. Желябов. Он говорил, что социа­листы в принципе не должны требовать политических ре­форм и гражданских свобод. Это дело либералов, но в России они дряблы и бессильны. Между тем отсутствие свобод ме­шает развернуть агитацию среди крестьян. Значит, револю­ционеры должны сами сломить деспотизм, чтобы затем за­няться подготовкой социальной революции. Участники съез­да решили не порывать с «Землей и волей», а завоевать ее изнутри.