Выступая в Комитете по международным отношениям Палаты представителей, Госсекретарь США Колин Пауэлл, в частности, сказал: "Если мы будем сохранять верность принципам нашей системы и будем защищать эту систему во всем мире, то мы сможем продолжать реформировать мир так, как это пошло бы на благо всему человечеству. Поэтому я считаю, что нынешнее время обещает нам большие возможности. Нигде нет идеологии, которая действительно смогла бы соперничать с тем, что мы можем предложить миру. Мы знаем, что она работает. Она победила Советский Союз. Она меняет Китай.

Во время своей первой поездки на восток я не только побывал на Ближнем Востоке и в регионе Персидского залива, но и заехал в Брюссель, чтобы встретиться с моими коллегами из НАТО и с моими новыми партнерами из Евросоюза. Это другое НАТО. Это другая Европа по сравнению с той, которую я так хорошо узнал в бытность свою солдатом во времена "холодной войны", когда я стоял поодаль от Фульдской бреши, ожидая наступления Советской армии. Это осталось в прошлом. Фульдская брешь теперь - туристическая достопримечательность. Там продаются открытки и всякие безделушки. Там, где располагались наши позиции, теперь открыто учебное заведение для немецких студентов.

Это замечательно, но мы должны помнить, что НАТО по-прежнему имеет жизненно важное значение. НАТО по-прежнему живо и здорово, и именно поэтому еще девять стран ждут своей очереди, чтобы вступить в этот великий Альянс.

Почему они хотят вступить в Альянс? Чтобы наладить партнерские отношения с другими своими европейскими друзьями? Да. Но настоящая причина, почему они хотят вступить в НАТО, заключается в том, что тогда они смогут поддерживать связь с оплотом свободы, который находится здесь, в Северной Америке, и который олицетворяют в себе США и Канада. Вот почему они хотят быть частью НАТО, и вот почему мы должны и дальше давать возможность расти нашему Альянсу. И я полагаю, что мы сможем обеспечить, чтобы НАТО в будущем оставалось тем, чем оно являлось в прошлом - оплотом безопасности, мира и свободы на Евразийском континенте, с которым России придется считаться. Будущее России связано с Западом, потому что русским нужны технологии, информация, экономические технологии Запада. Именно это привело Горбачева на Запад. И это произойдет снова.

Мы будем начинать наше сотрудничество с Азией с имеющихся у нас там великих альянсов - нашего альянса с Японией, нашего альянса с Южной Кореей. Мы сможем взаимодействовать с такими странами, как Китай, пытающимися найти свой путь. Мы не питаем никаких иллюзий; это - коммунистическое государство. Оно пренебрегает правами своих граждан. Но в то же время это не то государство, которое существовало 20 лет назад. Поэтому мы должны иметь некоторые надежды и испытывать некоторое воодушевление в отношении такого государства. То же самое относится и к Вьетнаму, и в особенности к Северной Корее.

Там, на этом полуострове, расположены две страны. Одна из них процветает, и во главе нее стоит свободно избранный человек в возрасте 75 лет, который провел 16 лет в тюрьме и посвятил большую часть своей сознательной жизни борьбе за то, чтобы его страна осталась на вершине свободы. И он достиг успеха: его страна процветает, она является нашим великим партнером, ее народ наслаждается благами, о которых несколько лет назад он не мог даже мечтать. А к северу от нее находится деспотический, сломленный режим, у которого есть только один источник власти - один единственный человек при отсутствии репрезентативной деятельности со стороны кого-либо другого в стране. Экономика этой страны находится в бедственном положении. Эта страна не способна продолжать двигаться вперед. Поэтому в отчаянии она приоткрывает дверь - совсем чуть-чуть, чтобы увидеть, что снаружи могло бы ей помочь, и теперь она начинает понимать, что если она не хочет умереть, она должна найти способ, как получить доступ к поставкам продовольствия с Запада, как получить доступ к информации. Эта страна не хочет умереть как режим; ее правитель хочет удержаться у власти. И мы понимаем это; мы не питаем никаких иллюзий в отношении этого режима.

Поэтому я считаю нынешнее время очень тревожным и опасным. Ближний Восток в настоящее время представляет собой кипящий котел. У нас есть проблемы с Ираком. Но я исполнен оптимизма и надежды в силу природы нашей системы, в силу могущества наших идей, и еще потому, что я воочию увидел, как сила этих идей позволила нам одержать победу в "холодной войне". Эта идеология работает, и я полагаю, что все остальные страны мира будут медленно, но верно осознавать, что если они хотят добиться успеха в XXI веке, им следовало бы подумать о том, как приобщиться к этой идеологии, как использовать ее. Нам же следует не бояться, а оставаться сильными; не быть высокомерными, но быть скромными; быть готовыми сотрудничать с теми, кто желает сотрудничать с нами, и быть готовыми противодействовать тем, кто не будет являться частью этого нового мира.

2.2. Администрация Клинтона, Конгресс США, внешняя политика

Возможности конгресса США воздействовать на внешнюю политику страны настолько широки, что его согласие с проводимой президентом политикой как бы устанавливает пределы, ограничивающие свободу действий исполнительной власти, и любая попытка нарушить эти пределы ставит под вопрос выполнимость тех или иных акций. Тем не менее, и конституционные факторы, и особенности положения конгресса в структуре государственной власти обусловливают тот факт, что во внешнеполитической области роль высшего законодательного органа является весьма важной, но не главной. Инициатива в этой сфере и практическое проведение в жизнь внешней политики США всегда остаются за исполнительной властью во главе с президентом, а конгресс может лишь затормозить или помешать действиям администрации, добиться определенных корректив или уступок, настаивать на введении санкций и т.п. В разгар "холодной войны" участие конгресса в выработке внешней и военной политики вообще было сведено до минимума, но с начала 70-х годов законодательная власть все более решительно усиливает свои позиции в этой области. Этот процесс не закончился и, видимо, получит дальнейшее развитие в обозримом будущем.

В периоды, когда одна и та же партия контролирует и Белый дом и Капитолий, позиции президента как главы исполнительной ветви власти усиливаются, в том числе и по вопросам внешней политики, поскольку как признанный лидер находящейся у власти партии он располагает дополнительными возможностями влияния на законодателей. Совсем иначе и намного сложнее складываются эти отношения во времена т.н. "разделенного правления", т.е. тогда, когда одну или обе палаты конгресса контролируют политические соперники президента. Именно такая ситуация существует в Вашингтоне теперь, начиная с января 1995 г.

В силу особенностей государственного устройства Соединенных Штатов при "разделенном правлении" обе ветви власти вынуждены идти на взаимные уступки и компромиссы, чтобы государственное управление могло продолжать функционировать. Как пришлось убедиться на собственной шкуре республиканцам сразу после завоевания большинства в конгрессе, попытки в такой ситуации использовать крайние, в сущности, силовые приемы такие, например, как затягивание одобрения бюджета, что препятствовало нормальной работе правительства, больно бьют по самим же инициаторам таких методов и чреваты для них утратой поддержки общественного мнения.