Если бы слухи о царевиче распространял тот или иной боярский круг, покончить с ними для Годунова бы­ло бы нетрудно. Трагизм положения заключался в том, что молва о спасении младшего сына Грозного проникла в народную толпу, и потому никакие гонения не могли искоренить ее. Народные толки и ожидания создали поч­ву для появления самозванца. В свою очередь, деятель­ность самозванца оказала огромное воздействие на даль­нейшее развитие народных утопий.

Самозванец объявился в пределах Речи Посполитой в 1602—1603 годах. Им немедленно заинтересовался По­сольский приказ. Не позднее августа 1603 года Борис обратился к первому покровителю самозванца князю Острожскому с требованием выдать «вора». Но «вор» уже переселился в имение Адама Вишневецкого.

Неверно мнение, будто Годунов назвал самозванца первым попавшимся именем. Разоблачению предшествовало самое тщательное расследование, после которого в Москве объявили, что имя царевича принял беглый чернец Чудова монастыря Гришка, в миру - Юрий Отрепьев.

Московским властям нетрудно было установить исто­рию беглого чудовского монаха. В Галиче жила вдова Варвара Отрепьева, мать Григория, а родной дядя Смир­ной Отрепьев служил в Москве как выборный дворянин. Смирной преуспел при новой династии и выслужил чин стрелецкого головы. Накануне бегства племянника он был «голова у стрельцов». Как только в ходе следствия всплыло имя Отрепьева, царь Борис вызвал Смирного к себе. Власти использовали показания Смирного и прочей родни Отрепьева и в ходе тайного расследования, и при публичных обличениях «вора». Как значилось в Разрядных книгах, Борис посылал в Литву «в гонцех на обличенье тому вору ростриге дядю ево родного галеченина Смирного Отрепьева». Современник Отрепьева тро­ицкий монах Авраамий Палицын определенно знал, что Гришку обличали его мать, родные брат и дядя и, нако­нец, «.род его галичане вси ».Московские власти сконцентрировали внимание на двух моментах биографии Отрепьева: его насильственном пострижении и соборном осуждении «вора» в московский период его жизни. Но в их объяснениях по этим пунк­там были серьезные неувязки. Одна версия излагалась в дипломатических наказах, адресованных польскому дво­ру. В них значилось буквально следующее: Юшка От­репьев «як был в миру, и он по своему злодейству отца своего не слухал, впал в ересь, и воровал, крал, играл в зернью, и бражничал, и бегал от отца многажда, н заворовался, постригсе у черницы..,».

Нетрудно установить, с чьих слов был составлен этот убийственный отзыв о Юрии Отрепьеве. Незадолго до посылки наказа в Польшу в Москву вернулся Смирной Отрепьев, ездивший за рубеж по заданию Посольского приказа для свидания с Григорием-Юрием. С его слов, очевидно, и была составлена назидательная новелла о беспутном дворянском сынке.

Юшка отверг сначала родительский авторитет, а потом авторитет самого бога. После пострижения он «от­ступил. от бога, впал в ересь и в чорнокнижье, и призывал духов нечистых и отреченья от бога у него выня­ли». Узнав об этих преступлениях, патриарх осудил его на пожизненное заключение в тюрьму.

Посольский приказ фальсифицировал биографию От­репьева в двух самых важных пунктах. Цели фальсифи­кации предельно ясны. Посольскому приказу важно было представить Отрепьева как одиночку, за спиной которого не было никаких серьезных сил., а заодно изобразить его изобличенным преступником, чтобы иметь основание по­требовать от поляков выдачи «вора».

С дружеским венским двором царь поддерживал куда более доверительные отношения, чем с польским. Поэто­му в письме к императору Борис позволил себе некото­рую откровенность по поводу Отрепьева. Русский ориги­нал послания Бориса австрийскому императору 1604 года хранится в Венском архиве и до сих пор не опубликован.

Приведем здесь полностью разъяснения царя по поводу личности Отрепьева. До своего пострижения, утверждал Борис, Юшка «был в холопях у дворянина нашего у Ми­хаила Романова и, будучи у него, учал воровати, и Михаил за его воровство велел его збити з двора, и тот страдник учал пуще прежнего воровать, и за то его во­ровство хотели его повесить, и он от тое смертные казни сбежал, постригся в дальних монастырях, а назвали его в чернецех Григорием».

Почему царь Борис решился связать имя Отрепьева с именем Романовых? Быть может, он желал скомпроме­тировать своих противников? По почему Годунов не на­звал имя старших братьев — знаменитых бояр Федора и Александра Никитичей Романовых, а указал на млад­шего брата Михаила, которого мало кто знал даже в России и который двумя годами ранее умер в царской тюрьме? В венском наказе видно то же настойчивое стремление, что и в польском. Царские дипломаты ста­рались рассеять подозрения относительно возможной поддержки самозванца влиятельными боярами. От поля­ков вовсе скрыли, что Отрепьев служил Романову. Авст­рийцев убеждали в том, что Романов не был пособником «вора», а напротив, изгнал его за воровские проделки.

Внутри страны появление самозванца долго замалчи­валось. Толки о ном пресекались беспощадным образом. Наконец Лжедмитрий вторгся в проделы страны, и мол­чать стало невозможно. Тогда с обличением Отрепьева выступила церковь.

Жизнеописание Отрепьева, составленное в патриар­шей канцелярии, поразительно отличалось от версии По­сольского приказа. Враг оказался гораздо опаснее, чем думали в Москве : самозванец терпел поражение в от­крытом бою, но посланная против него многочисленная армия не могла изгнать его из пределом страны. Попытки представить Отрепьева юным негодяем, которого пьянство и воровство довели до монастыря, никого боль­ше не могли убедить. Дипломатическая ложь рушилась сама собой. Патриаршие дьяки принуждены были более строго следовать фактам. Патриарх Иов известил паству о том, что Отрепьев «жил у Романовых во дворе и заворовался, спасаясь от смертные казни, постригся в чернецы и был по многим монастырям», позже служил у него, патриарха, «а после того сбежал в Литву с товарищами своими, с чюдовскими черницы». Власти не настаивали на первоначальной версии, будто Отрепьева постригли из-за его безобразного поведения и восстания против родительской власти. Юшка заворовался, живя на дворе у Романовых. Как видно, патриарх умышленно не называл имени окольничего Михаила: он хотел бросить тень разом и на старших Романовых! Но подобные побуждения имели все же второстепенное зна­чение. Царские опалы, казалось бы, навсегда покончили с могуществом Романовых: старший из братьев принял монашество и сидел под стражей в глухом монастыре, трое других погибли в ссылке. Никто не предвидел, что один из уцелевших сыновей Никитичей взойдет со вре­менем на трон.

Посольский приказ старался скрыть от иноземцев оп­ределенную связь между пострижением Отрепьева и службой его опальным Романовым. Но уже в разъясне­ниях патриарха можно уловить намек на такую связь.