Указывая на отдельные недостатки в планировании и пользовании природных ресурсов, В.И. Ленин вместе с особой остротой подчеркнул не разрывную связь всех хозяйственных трудностей с политической обстановкой, сложившейся в стране, с подрывной деятельностью классового врага, намеренно усугублявшего эти трудности.

В феврале в Сибири разгорелся крупный кулацкий мятеж, во главе которого стояли эсеры и остатки колчаковцев. Больше двух недель телефонная связь между Москвой и Сибирью была прервана. Делегат Сибири на Х съезде партии Ем. Ярославский рассказывал в своей статье, что до мятежа из Сибири отправлялось ежедневно не менее 5 маршрутных поездов с продовольствием, а во время перерыва сообщения отправка совсем прекратилась. Эти данные были опубликованы в правде 8 марта 1921 г.[27]

28 февраля, выступая на пленуме Московского Совета, Ленин сообщил о только что полученной им телеграмме из Сибири, извещающей, что сообщение восстановлено и к Москве движутся 7 маршрутов с хлебом.

Трудности внутреннего положения, вызванные хозяйственной разрухой, усугубились тем, что агентура империалистов внутри страны в лице классовых врагов пролетариата, врагов социализма пыталось, во что бы то ни стало, любыми средствами усилить эти трудности и воспользоваться ими для того, чтобы сорвать приступ к восстановлению народного хозяйства.

В «Директиве Политбюро для печати», написанной в первой половине мая 1921 г., т.е. уже после перехода к новой экономической политике, были вскрыты причины особого обострения продовольственных трудностей в первые месяцы 1921 г.

В этой директиве Политбюро ЦК, подписанной В.И. Лениным, В.М. Молотовым и М.И. Калининым, говорилось: «Ухудшение продовольственного положения надо всецело приписать действиям банд, оперировавших до последнего времени в тамбовской губернии, в некоторых заволжских районах и в Сибири. Организованные и руководимые эсерами банды, действуя по заранее намеченному плану, грабили государственные ссыпные пункты и маршрутные поезда с продовольствием, портили железнодорожные пути, имеющие продовольственное значение и, наконец, систематически истребляли продовольственную агентуру»[28].

Сокращение подвоза хлеба из производящих районов, говорилось далее в директиве, трудящиеся столицы и Центрального промышленного района «обязаны эсерам, меньшевикам и кадетам, пытающимся взорвать Советскую власть изнутри…

Но как не удалось им взорвать Советскую власть через Кронштадт, так не удается им добиться той же цели путем внесения расстройства в дело снабжения страны»[29].

По первоначальным данным, приведенным в директиве Политбюро, кулацкие банды разграбили и расхитили около 6 млн. пудов хлеба. Данные, поступившие в последующие недели, показывали, что размер ущерба, нанесенного бандами, далеко превышал эту цифру. М.И. Калинин в своем выступлении на Надеждинском заводе на Урале 3 июля 1921 г. говорил, что кулацкие мятежи в Тюменской, Омской и Тамбовской губерниях в начале 1921 г. значительно ухудшили продовольственное положение страны, так как банды разграбили, рассыпали и растащили на ссыпных пунктах около 20 млн. пудов хлеба[30].

При значительно упавшей товарности сельское хозяйство не способно было удовлетворять потребности городского сельского населения в продуктах питания, а промышленности в – сырье. Неурожай 1920 г. резко ухудшил положение в стране, вызвал громадную бескормицу, падеж скота, дальнейшие разорение крестьянских хозяйств. Усилились трудности со сбором разверстки. Задача подъема экономики страны упиралось в необходимость первоочередного увеличения сельскохозяйственного производства.

Без продовольствия, без сырья нельзя было восстанавливать промышленность. Следовательно, восстановление всей экономики зависело от подъема сельского хозяйства. Начинать борьбу с разрухой надо было с крестьянского поля.

§2 Политический кризис 1921 и новая «волна» борьбы с советской властью.

Тем временем резко ухудшилась политическая обстановка в стране. Рабочие многих промышленных центров, изнемогавшие от усталости и голода, стали выражать недовольство Экономической политики советской власти. Весной 1921 г. меньшевикам и эсерам удалось в некоторых городах, в том числе в Петрограде и в Москве, использовать недовольство рабочих и спровоцировать их на забастовки.

С особой силой политический кризис сказался в деревне. Основное недовольство крестьян вызывала система заготовки и распределения продуктов, т.е. в разверстке и запрещение свободы торговли. Получив в ходе гражданской войны землю, покончив с зависимостью от капиталистов помещиков, крестьянство мечтало о праве распоряжаться по своему усмотрению и произведениями продуктов. В условиях войны оно мирилось с разверсткой, видя какую угрозу, представляет возвращение помещиков и капиталистов. С окончанием войны крестьянство потребовало введение нормированных обязательств перед государством (налога) и предоставления ему права свободно продавать на рынке излишки продуктов и покупать необходимые промышленные товары.

Продолжение политики «военного коммунизма» вело к усилению политических колебаний крестьянства, которым воспользовалось в первую очередь кулачество. С осени 1920 г. кулацкие мятежи охватили ряд районов Украины, северного Кавказа, Поволжья, центральных губерний России, Юго-востока и западной Сибири. Расширилась не только география контрреволюционных выступлений, но и численность их участников. В движения часто привлекались средники, а иногда и беднота. Все это вело к ослаблению социальной базы советской власти и усилению мелкобуржуазной стихии.

В начале марта 1921 страна была потрясена сообщением о мятеже в Кронштадте, который возглавили враги советской власти – белогвардейцы, меньшевики, эсеры. Втянутые в мятеж матросы в своем большинстве состояли из крестьян. Это было наглядным подтверждением того, что крестьянское недовольство увеличивалось. Экономические проблемы неразрывно слились с кардинальными вопросами политики о союзе рабочего класса и крестьянства, о союзе рабочего класса и крестьянства, об отношении крестьян к политике «военного коммунизма». «Экономика весны 1921 превратилась в политику: Кронштадт»[31], писал В.И. Ленин.

Но политический кризис заключался не только многочисленных мятежах, которые устраивали враги советской власти, опираясь на крестьянство, измученное политикой «военного коммунизма». Политический кризис так же заключался в попытке взрыва советской власти изнутри путем создания контрреволюционных мятежей, о которых было сказано выше. Этот момент Э.Б. Генкина в своей книге «Переход советского государства к НЭПу (1921-1922 гг.) связывает с появлением новой тактики классового врага, которую он стремился применить в новых условиях, когда надежда на возобновление интервенции была потеряна. Наиболее ярким проявлением этой новой тактики классового врага явился кронштадтский мятеж.

Раскрывая смысл новой тактики классового врага, проявившейся во время кронштадтского мятежа, В.И. Ленин показал, что лозунг «Советы без коммунистов», выдвинутый кронштадтцами, является лозунгом всей контрреволюционной буржуазии, стремящейся к реставрации какой угодно ценой капиталистических порядков[32].