Переворот 1762 года. С.68-69

Так ли все было на самом деле, как живописует Рюльер в своих записках ? Едва ли кто-нибудь возьмется дать на этот вопрос единственно верный ответ.

"Когда я получила известие о смерти Петра III, -писала Дашкова,- я была тем до того поражена и пребывала в таковом негодовании, что, хотя сердце мое и отказывалось верить, что императрица была сообщницей преступления Алексея Орлова, только на следующий день я превозмогла себя и поехала к ней. Я нашла ее грустной и растерянной. Вот собственные ее слова, с которыми она обратилась ко мне: "Как меня взволновала, более того, сразила эта смерть!" - "Она случилась слишком рано для вашей славы и для моей"- ответила я.

Бумаги Дашковой. С 93

Интересно, что среди современных историков есть мнение, что ни Екатерина и даже ни граф Орлов не были повинны в смерти императора. Вот как описывает события, произошедшие в Ропше, Любовь Русева, очерк которой был напечатан в журнале "Смена" за 2002 год:

Перед тем, как доставить Петра в Ропшу, Алексей Орлов получил напутствие Екатерины охранять императора, чтобы с ним что-нибудь не случилось.

Получив приказ сформировать команду для охраны, Орлов вместе с поручиками Баскаковым и Пассеком, а также подпоручиками Чертковым и князем Барятинским, активными участниками переворота, набрали сто человек унтер-офицеров и солдат из разных гвардейских полков. Среди этих четырёх обер-офицеров были преданные люди графа Панина, который жаждал мести и реванша. Никита Иванович не мог простить того, что Екатерину провозгласили самодержавной императрицей. По его плану она должна была стать всего лишь регентшей, а императором - его воспитанник, наследник российского престола князь Павел. Фактическим же правителем стал бы сам граф.

Панин не только сформировал конвой, но и приставил к Петру лакея Маслова. Тот не подвел.… Делая вид, что проверяет еду Петра, которому в это время требовалась особая диета, Маслов подсыпал ему в суп яд.

И вот Лидерс с опозданием мчится в Ропшу. В это время Орлов садится за очередное письмо. " Матушка наша милостевая государыня. Не знаю што теперь начать, боюсь гнева от вашего величества штоб вы чего на нас неистового подумать на изволили и штоб мы не были причиною смерти злодея вашего и всей Роси также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен што не думаю штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чём уже и вся команда здешняя знаит и молит Бога штоб он скорей с наших рук убрался. А оной же Маслов и посланный офицер может вашему величеству донесть в каком он состоянии теперь ежели обо мне усумнится изволите. Писал сие раб ваш верный…"

Тут ко двору подъехал экипаж с посланцами графа Панина. Орлову объявили, что приехал нарочитый из Перербурга. Пока Алексей Григорьевич спускался на задний двор к гонцам, к окну, выходящему на противоположную сторону дворца, подошёл князь Барятинский и украдкой махнул рукой. Несколько человек юркнули в церковь.

Пока Орлову заговаривали зубы, Маслова, как уже упоминалось, вышедшего в сад, подышать воздухом, несколько солдат молча засунули в повозку, и увезли. Как только к окну, выходящему на задний двор, подошёл один из тех, кто проник в церковь, беседовавшие с Орловым заторопились, и, простившись, вскочили на коней и ускакали в Петербург. Тут как раз и поспел Лидерс. Зайдя в спальню узника, лекарь вместе с начальником караула увидели погром и задушенного Петра III.

Вспомнив о письме к императрице, Орлов побежал в свою комнату. Лихорадочно дописав несколько слов, он сложил бумагу с мокрыми чернилами, но отправить предупреждение Екатерине не успел - от мощного удара по голове сзади он потерял сознание…

Неизвестно, как удалось вырваться Алексею Григорьевичу, но несколько послов свидетельствуют, что поздно вечером их беседу с императрицей прервал окровавленный офицер, о чем свидетельствует выше изложенная записка Рюльера.

Но как быть с письмом графа Орлова, в котором он просит помиловать его "хоть для брата"?

Вступив на престол, Император Николай I поручил историку Блудову разобрать секретные бумаги царских архивов, который, посмотрев ропшинские документы, на папке, где хранились письма Орлова, написал6 "Два письма графа А.Г. Орлова к императрице Екатерине, в последнем он ей объявляет о смерти Петра III" .

Третьего же письма Орлова не существовало в природе в 1762 году, не было его в архиве и 60 лет спустя. Олег Александрович Иванов и специалист Института криминалистики ФСБ РФ Александр Петрович Коршиков, проведя несколько экспертиз, заключили, что авторство третьей записки не принадлежит графу.

Фальсификация принадлежит перу графа Растопчина, комментарии к записке которого были приведены выше.

Подробности, приведенные Ростопчиным в комментариях, вызывают недоумение. Дело в том, что сохранившиеся оригинальные письма Орлова написаны на качественной белой иностранной бумаге. Почему же он сделал исключение для третьего? Кроме того, проведенная экспертиза первых двух писем показала, что Орлов был "в обычном психологическом состоянии", т.е. 2 и 3 июля Орлов был трезв. Таким образом, Ростопчин не только обвинил Орлова в цареубийстве, но и навесил клеймо пропойцы не только на него, но и его братьев. А ведь именно Алексею Орлову принадлежит авторство рескрипта, запрещающего пьянство в переходный период власти. Употребление же спиртного во время караула каралось смертной казнью.

Еще до публикации гнусной клеветы Ростопчин сообщает "по секрету" о существовании письма заклятому врагу Алексея Орлова- княгине Екатерине Романовне Дашковой, которая не преминула вставить это в свои "Записки". Правда, рассказ графа во многом противоречит тому, что он написал. Так, княгине Ростопчин сообщил, что император читал письмо вслух в присутствии Безбородко, великих князей, императрицы Марии Федоровны и своей фаворитки Нелидовой. Но при этом он "забыл" сообщить о сожжении документа, т.к. придумал это позже.

Графу Федору Васильевичу Ростопчину не привыкать было к оговору и фальсификации. Он безжалостно расправлялся с теми, кому завидовал и в которых видел соперников на государственном поприще. Так он расправился с Николаем Петровичем Паниным, женатым на дочери Владимира Григорьевича Орлова - Софье. Правда, на этот раз он поплатился за свое коварство. Когда подлог его письма был обнаружен, Павел был страшно разгневан на него.

Для чего нужно было Ростопчину, удаленному от дел, снова использовать свой литературный талант для очередной фальсификации? Хитрый интриган начал плести паутину и первым шагом стал разговор с Дашковой. Княгиня, являвшаяся первой статс- дамой императорского двора, имевшая к том же многочисленные родственные связи и знакомства при дворе, была ему очень полезна. В благодарность за сообщение о третьем письме Орлова Дашкова познакомила графа с любимой сестрой императора- великой княгиней Екатериной Павловной. Стараниями этих двух дам Александр поручил Ростопчину ревизию московских богоугодных заведений. Граф"оправдал высокое доверие" и стал обер-камергером, правда с правом числиться в отпуске и не приезжать в Петербург. Но такой оборот не устроил Ростопчина. Для дальнейшей карьеры надо было придумать еще что-нибудь - и неугомонный Ростопчин придумал. Он мчится в Тверь к сестре императора Екатерине Павловны и вручает ей записи о последнем дне царствования Екатерины2 и о первом дне императора Павла, очевидцем которого он, якобы являлся.