Брак долго оставался бесплодным, а это неизбежно привлекало к себе внимание, вызывало улыбки и удивление, которые не всегда считали нужным скрывать, и сочувствие, в котором проглядывали ирония и уверенные предположения.

Согласно одному такому предположению, великий князь действительно поначалу был "неспособен" в силу известной природной аномалии, весьма, кстати распространенной среди мужчин, которая давным-давно описана врачами и легко поддаётся устранению путем не сложной операции.

Резонно также предположить, что супружеские отношения, возможно, не сразу дались Петру из-за известного "конфликта представлений", свойственного юному возрасту и усугубленного первыми неудечными опытами.

Вероятно и другое предположение: Екатерина, исходя из собственных соображений на счет выпавшей на её долю роли, предпочла более опытных в любовных делах лиц из числа придворных. В противном случае, скорее всего, и не появилось бы на свет такое письмо великого князя, адресованное своей супруге в декабре 1746 года, спустя год с небольшим после бракосочетания:

Мадам, прошу вас этой ночью отнюдь не утруждать себя, чтобы спать со мною, поелику поздно уже обманывать меня, постель стала слишком узка, после двухнедельной разлуки с вами. Сего дня по полудни, ваш несчастный муж, коего вы никогда и не удостоили сего имени. Петр, …декабря 1746 года.

Не возникает сомнений, что письмо написано не юношей, а мужчиной вполне отдававшим себе отчет, в чем состоят супружеские отношения. Оно весьма красноречиво, ибо пером писавшего явно водило оскорбленное достоинство и мущское самолюбие.

Клевета, ни в чем не пощадившая великого князя и императора при жизни, но особенно навредившая после свержения с престола и гибели, стремились нанести ему удар и там, где он наиболее чувствителен для мужчины.

Много позднее императрица писала, оправдывая себя: "Если бы он желал быть любимым, то относительно меня, это вовсе было не трудно: я от природы была наклонна и привычна к исполнению моих обязанностей. И далее вспоминает эпизод о том, что однажды в присутствии Льва Нарышкина Петр вздумал сказать: "Бог знает, откуда моя жена беременеет; я не знаю наверное, мой ли это ребёнок, и должен ли я признавать его своим". Нарышкин сразу доложил об услышанном императрице, на что Екатерина посоветовала взять с Петра клятву о том, что он не имеет связей со своей женой. А так же сказать, что как скоро Петр поклянется, Нарышкин пойдет и донесёт о том Александру Шувалову, как начальнику Тайной канцелярии. Исполнив всё по указаниям Екатерины, Нарышкин получил от Петра ответ: "Убирайтесь к чорту и не говорите мне больше об этом".

Излишняя откровенность, как известно, вредит. "Записки" Екатерины только выиграли бы, не будь в них подобных этому пассажей…

Дворцовые интриги.

Подозревал ли Петр о подпольной деятельности своей супруги? Несомненно! Но, как кажется, в первый период их совместной жизни он ещё любил её, (Даже мать Екатерины Иоганна-Елизавета писала, что во время тяжкой болезни Екатерины, тогда ещё невесты, в 1745 году великий князь был в отчаянии…. Вероятно, чувства Петра Федоорвича испарялись достаточно медленно), а впоследствии все же не мог вообразить всей масштабности её притязаний и жестокости замыслов. Рождение Павла окончательно поссорило родителей: во-первых, Екатерина теперь не нуждалась в великом князе и муже, она стала матерью наследника престола; во-вторых, Петр Федорович не без оснований полагал, что Павел родился не от него, а от Сергея Салтыкова.

Разлад в отношениях с гуляющей супругой явился причиною "посторонних" увлечений великого князя, который обратил внимание, а затем и приблизил к себе дочь графа Романа Ларионовича и племянницу канцлера графа Михаила Ларионовича Воронцовых - графиню Елизавету Романовну. Именно на этой своей фаворитке император, по-видимому, всерьёз собирался жениться после устранения Екатерины (заключив последнюю в один из отдаленных монастырей).

Братья Елизаветы Романовны графы Александр и Семен Воронцовы не в пример княгине Е. Р. Дашковой, любили сестру, отдавали должное её доброму сердцу и уму, который, между прочим, обнаруживается в письмах, написанных хорошим французским языком. Императрица Елизавета добродушно язвительно называла её "Помпадур", но графиня Воронцова никогда не пыталась и не играла той роли, какую играли любовники цариц к тому же и денег она таких не стоила, как, например. Возлюбленные Елизаветы, Анны и Екатерины.

Недоброжелатели императора всегда стремились отыскать в Воронцовой разного рода "изъяны" внешности и ума. Это старо, как сам мир, и вполне естественно, ибо отрицательные черты обычно распространяются на все окружение тех, к кому питают неприязнь. Но император по-видимому, искренне любил графиню Елизавету Романову, симпатии которого она привлекала если не внешней красотой, то душевными чертами, и, разумеется, тем, что не собиралась каким-то образом использовать свое положение.

Екатерина не упускала из поля зрения ни одной промашки или неловкого поступка великого князя, то из подтишка, то в открытую продолжая иронизировать над ним и делать из него комическую, почти бутафорскую фигурку полуидиотика.

Дела и деяния.

Обратимся к деяниям императора на государственном поприще. Следует подчеркнуть и иметь в виду, что Петр III царствовал всего лишь 186 дней. Трудно сказать, какое место заняло бы это царствование в истории России, не оборвись оно так внезапно.

Вступление на престол нового императора ознаменовалось коренным поворотом в правительственной политике, который обернулся истинным благодеянием для большинства российских подданных.

В первую же ночь во все корпуса российской армии, противостоящей прусским войскам, были посланы курьеры с повелением незамедлительно прекратить все неприязненные действия и остановить продвижение в глубь прусских владений. Со временем последовал и Синодский указ о прекращении молений в церквах о победе над неприятелем и возношении молитв о даровании мира.

Таким образом, Россия выходила из долгой, Семилетней, войны, в которую оказалась вовлеченной в силу союза, заключенного со Священной Римской империей (Австрией) еще в 1746 году и присоединения к австрийско-французскому союзному трактату в 1756 году. Державы были озабочены возвышением Пруссии и собственным противоборством с Англией, союзницей прусского короля Фридриха II

Одновременно в отдаленные места Империи были отправлены многочисленные курьеры, которые везли прощение и милость многим сосланным в прежнее царствование.

Невозможно с точностью установить общее число освобожденных воцарением Петра III. При Елизавете Петровне осуждению на разные наказания - битие кнутом, клеймение, вырывание ноздрей и ссылку - подверглось свыше 80-ти тысяч человек. Петром было освобождено несколько десятков тысяч оставшихся к тому времени в живых осужденных, многие из которых, за дальностью российских просторов, возвратились в свои семьи уже после воцарения Екатерины II.