Не успел закончиться мор, как вспыхнуло большое восстание. «Чернь с одиная сторона, а с другую боляре», - так повествует о восстании летопись. «Много разграбише дома боярьскыи». На следующий год мор возобновился и вскоре пришел на Московскую Русь. Северо-Восток еще не оправился от нашествия, и эпидемия приняла большие размеры. Однако это было лишь начало танца смерти, который продолжался три года. В 1421 мороз снова погубил урожай, и в обстановке голода в Новгороде вспыхнуло новое восстание.

В то время в Москве кадь ржи стоила полтора рубля, а в Нижнем Новгороде – даже шесть рублей. В Пскове сохранились запасы прежних лет, и цена на рожь была значительно ниже: на полтину давали 2,5 зобницы. Трехлетний «великий глад» закончился в 1423 году; «великий мор» продолжался еще пять лет. Позже голод и мор не раз возвращались, в 1431, 1436, 1442, 1445 годах. В 1433 году началась междоусобная война между князьями и к жертвам голода и мора прибавились жертвы военного разорения.

Каковы были масштабы этой катастрофы? Что стоит за словами летописи «мало людий во всей Русской земле остася»? Население уменьшилось примерно в два раза. Масштабы строительства сократились в полтора раза. Количество взрослых мужчин составляло примерно 50 тысяч, а общая численность населения – около 250 тысяч. Хотя в 1500 году численность населения составляла примерно 520 тысяч человек. Падение численности населения привело к недостатку рабочей силы. Для европейских специалистов, изучающих экономические последствия Черной Смерти, одним из основных признаков демографической катастрофы является резкое падение хлебных цен и вздорожание рабочей силы. После «великого мора» на Северо-Западе цены упали вдвое: в 1409 году рожь во Пскове «была дешевой» и за полтину давали 6 зобниц, а в 1434 году за полтину давали уже 13 зобниц. Рабочая сила была очень дорогой: строительному рабочему платили за полгода рубль; в пересчете на рожь дневная оплата составляла примерно 24 кг зерна. Нужно отметить, что в то время как по всей Руси свирепствовали усобицы, в Пскове было относительно спокойно; здесь уже начался период восстановления.

На Северо-Востоке Руси «едигеево нашествие» и «великий мор» настолько врезались в память народа, что стали началом народного летосчисления По данным археологов, в Московской земле погибло около пятой части деревень. В Москве и в Твери, резко, в 2,5-3 раза, сократились масштабы каменного строительства. Наиболее трагическим обстоятельством было то, что катастрофа породила тяжелый социально-политический кризис – и этот кризис затянулся на тридцать лет. Причиной кризиса было бессилие московских князей, потерявших в результате катастрофы большую часть своих доходов и своего войска. Казна была пуста, и князья печатали неполновесные монеты; со времен едигеева нашествия до середины XV века рубль обесценился в 2,5 раза. Символом бессилия княжеской власти стала битва на Нерли, когда Василий II cмог собрать для отражения татарского набега лишь полторы тысячи воинов – он был разбит и попал в плен.

***

В заключении статьи автор констатирует с точки зрения теории демографических циклов, что с первых десятилетий XIV века на Руси начался период восстановления. Для этого периода характерны наличие свободных земель, рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, дороговизна рабочей силы, относительно высокий уровень потребления, ограниченное развитие городов и ремесел, незначительное развитие аренды и ростовщичества. На Северо-Востоке в условиях изобилия свободных земель период восстановления был вместе с тем периодом колонизации, колонизация (на короткое время прерванная нашествием Тохтамыша) продолжалась в течении всего XIV века – вплоть до едигеева разорения и «великого мора». На Новгородчине скудность природных ресурсов привела к перенаселению и стагнации, начался период Сжатия. Как и во всех перенаселенных странах, для этого периода были характерны крестьянское малоземелье, разорение крестьян, распространение ростовщичества и аренды, рост крупного землевладения, низкий уровень потребления основной массы населения, высокие цены на хлеб, уход разоренных крестьян в города, рост городов, развитие ремесел и торговли, большое количество безработных и нищих, голодные бунты и восстания.

Низкий уровень жизни населения создавал благоприятную почву для эпидемий, и экосоциальный кризис, разразившийся в 1417 году, начался с эпидемии чумы. В то время как на Новгородчине такое течение событий было предопределено перенаселением и Сжатием, на Северо-Востоке условия для эпидемического взрыва были созданы едигеевым нашествием и разрухой. Эпидемия совпала с неурожайными годами «и бысть глад по великому тому мору» - произошла одна из самых страшных демографических катастроф в истории России. Бедствия не закончился с окончанием голода и мора, они продолжались тридцать лет, и в этот период мы наблюдаем все характерные черты классического экосоциального кризиса: голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения, принимающая характер демографической катастрофы, разрушение или запустение многих городов, упадок ремесла и торговли, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности. Характерно, что после кризиса резко падают цены на зерно и возрастает реальная заработная плата – это свидетельствует о начале периода восстановления в новом цикле.

Автор отмечает, что восстания, направленные против крупных собственников, бояр, отмечаются только на Новгородчине – там, где демографический цикл последовательно прошел все стадии, включая стадию Сжатия. На Северо-Востоке не было Сжатия, здесь цикл был прерван «великим мором» - так же как предыдущий цикл был прерван монгольским нашествием.

Таким образом, использование теории демографических циклов позволяет прояснить некоторые сюжеты русской истории. Мы стремились показать перспективность демографического подхода – но его дальнейшая апробация, несомненно, потребует дальнейших исследований и усилий многих специалистов.