емалые капиталы, а кроме того, отдал своего сына на воспитание Дружескому Учёному Обществу. Современникам нередко мерещились ужасы о масонах, об их собраниях. Обывателям виделись там “Содом и Гоморра” , оживление мертвецов и прочие страшные магические обряды. Надо признать, что масоны сами давали для этого повод своей символикой. Так, обряд принятия в ложу проходил в помещении, декорированном чёрной тканью; посередине стоял чёрный стол с берцовыми человеческими костями и черепом; у стены размещался скелет, а в двух углах — по гробу: в одном — “искусно подделанный мертвец с признаками тления”, другой же — приглашающе пустой. Все это должно было напоминать человеку о бренности земной жизни, её скоротечности и бесследности, когда она не посвящается делам и целям высшим. Понимание масонства как безверия и вольнодумства — глубокое заблуждение. Масоны отстаивали необходимость и веры в Бога, и твёрдой власти, способной защищать интересы народа, общества. Выступали они и за крепкие семейные устои, за беспрекословное подчинение детей родителям, за скрупулёзное соблюдение обрядов и догматов православной Церкви. Масоны в отличие от популярного в то время Руссо, полагали, что образование не портит натуру человека, а, напротив, исправляет её; что человек от природы дурён, плох и лишь просвещение, неуклонная, постоянная работа над собой может преодолеть эту изначальную злую природу; бороться за переустройство безнравственного общества бессмысленно; общественный строй изменится сам собою с развитием просвещения. Вспомним, что просветительская идеология, напротив, исходила из идеи природной чистоты человека, его естественной склонности к добру и равенству; источником зла выступала у просветителей окружающая действительность, “неестественная”, а потому и искажающая натуру человека. Масоны же полагали, что каждый человек эгоистичен, зол по природе и потому должен приучать себя к альтруизму. Они воспевали аскетизм, даже и отрешённость от всех “земных” интересов. Масоны как будто боялись человеческой природы: от человека ожидалось, что он может в любой момент совершить гадость, подлость, даже преступление. А потому воспитание ребёнка нередко переходило в слежку и надзор. Однако эти “издержки” не перечёркивают той пользы, что принесли обществу масоны своей просветительской и благотворительной деятельностью. Роковую роль в судьбах первых русских масонов сыграла французская революция 1789 - 94 годов. Современник вспоминал: “Внезапно восстала против них политическая буря. Французский переворот возбудил во всех правительствах подозрения на все постоянные сборища, тайные и явные. Главнокомандующий в Москве, князь Прозоровский, получил тайное повеление взять в особое внимание масонскую ложу, на которую содержатели [университетской] типографии имели большое влияние. Вследствие того были захвачены все бумаги, сделан строжайший осмотр книжному магазину, библиотеке Филантропического Общества, и все найденные мистические книги преданы были сожжению. Сам же Новиков отправлен был в Тайную канцелярию, а потом заключён в Шлиссельбургскую крепость” (И.И.Д м и т р и е в. Взгляд на мою жизнь). Екатерина II, безусловно, понимала, что масоны не имели ничего общего с якобинцами, с возмутителями порядка. Наказывалась самодеятельность, инициатива. “Каждое независимое суждение о государственных делах и институтах, любая независимость вообще, всякое проявление живой, отдельной, по-своему текущей жизни, не взятой под наблюдение и контроль, представляется принценсу отпадением от безликой, регламентируемой государственности и, следовательно, крамолой. Оно вызывает подозрения и должно быть немедленно подавлено” , — делает вывод современный историк культуры Г.С.Кнабе, говоря об античном Риме, но точно формулируя (для нас) и причину краха несанкционированной деятельности русских масонов XVIII века. В первой четверти XIX века, после нескольких этапов гонений на масонство, просветительский пафос в нём сходит на нет. Всё большую роль играет рационализм, интерес к земным делам, “нужным” связям; давление на личность в самом масонстве с его строгой иерархией становится более тяжёлым. Всё это с долей сарказма отразил Лев Толстой в “Войне и мире”, рассказывая об увлечении масонством Пьера Безухова. Однако прав был историк культуры Михаил Гершензон, когда писал: “ .всякое усилие духа идёт на пользу каково бы оно ни было по содержанию или по форме”. Не прошли даром и духовные искания масонов. Их наследниками стали великие люди России начала XIX века — Карамзин, Жуковский, Пушкин, Аксаков, многие другие. Русские мыслители и художники слова и на новых этапах истории выделяли в привнесённых в страну теориях, учениях их духовно-нравственную сторону, что соответствовало исканиям московских масонов последней четверти XVIII века.