МОСКОВСКОЕ МАСОНСТВО

ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА

К началу XVIII века на то место, которое в средневековом мировоззрении занимала церковь, было поставлено государство. Крупнейшие церковные иерархи, выдвигавшиеся правительством, способствовали этому. Так, Феофан Прокопович (1681 — 1736), архиепископ новгородский, утверждал, что “хорошим служением государству человек спасает свою душу и стяжает вечное блаженство, а тщательным, но во вред служебным обязанностям исполнением должности христианина может лишиться спасения души”. Однако душа просвещённого русского человека алкала духовного утешения, а не только удовлетворения “хорошим служением государству”. Церковь, полностью подчинённая светской власти, монарху, уже не могла поднять человека к “духовным Небесам”. К тому же, наряду с небольшим количеством высокообразованных иерархов, большинство среди её служителей составляли люди малообразованные и суеверные. В этих-то условиях масонское движение стало как бы дополнением к православию, помогая человеку обрести себя. Масонство, по всей видимости, ведёт свою родословную от скромного лондонского клуба начала XVIII века. Истоки существования таких клубов, возможно, теряются в глубине веков, а может быть, напротив, сравнительно поздний союз масонов привязал свое происхождение к чему-то более древнему, а именно — к старым цеховым объединениям, ремесленным гильдиям строительных рабочих; отсюда и происходит название: free mason — “свободный каменщик” . В 20-х годах XVIII века масонство объявляет себя объединяющим центром, который должен связать узами дружбы людей, бывших доселе чужими. Предполагалось, что это будет союз, одухотворенный идеями братства и духовной свободы, принципами терпимости и гуманности. Союз этот должен был стать своеобразным духовным противостоянием, позволяющим человеку в условиях абсолютистских европейских государств иметь свой, независимый уголок. Целью союза становилось достижение земного Эдема, царства любви и истины, “строительство духовного храма премудрости в сердцах человеческих” , как говорили сами масоны. Историки масонства изучают разные системы этого учения (английскую, шведскую, шведско-берлинскую, розенкрейцерство и др.), разные ложи (“Астарта”, “Озирис”, “Латона”, “Клио” и пр.), а также тонкости принятой в той или иной ложе символики, деление на степени (“градусы”), прохождение свободных каменьщиков по “служебной лестнице”: младший и старший надзиратели, казначей, ритор, мастер ложи и т.д. В разных странах и в разные времена масонские ложи могли иметь совершенно разный смысл, разную смысловую нагрузку. В своих занятиях кто-то ориентировался на алхимию и астрологию, искал “философский камень” и “эликсир жизни”, мечтал облагодетельствовать человечество; кто-то изучал и разрабатывал символику; кто-то увлекся магнетизмом (вспомним графа Калиостро, его широкую популярность, или “животный магнетизм” Месмера); другие же серьёзно занимались благотворительностью и просвещением. Исследователь масонства не без иронии пишет: “В литературе XVIII века был в моде тип такого сверхчеловека с печатью никогда не исчезающей серьёзности на челе, со скрытым огнём в очах. Эта демоническая фигура, окружённая постоянной атмосферой чудес, наделённая каким-то высоким знанием и вызывающая к себе величайшее почтение и страх во всех окружающих, была особенно предметом культа со стороны образованной аристократической молодёжи”. Часто людей интересовала чисто внешняя, обрядовая сторона масонства, их символика и ритуалы. Перстни с черепами (Адамовой головой), напоминающие о бренности всего земного, заколки в галстуках, запонки, ленты, фартуки, перчатки, молотки, наугольники, циркули — во всём этом находили завораживающую экзотику. В числе масонов Западной Европы были писатели и политические деятели, астрономы и скульпторы, короли и изобретатели . Перечислим лишь несколько имён: Вольтер, Парни, Дантон, Лафатер, прусский король Фридрих II, английский король Карл-Эдуард III, Бенджамин Франклин, Жозеф Делиль (французский астроном, работавший в России), Гудон, Гердер, Гёте, Джордж Вашингтон, Лессинг, братья Монгольфье и многие, многие другие, всех назвать невозможно . Со временем в масонстве стали возникать политический уклон и деловой рационализм, что (как ни странно) не мешало религиозной экзальтации, склонности к мистицизму и повышенной чувствительности . Как и другие модные западные теории, масонство было завезено в Россию. Первые сведения об увлечении им нашего общества относятся к 30-м годам XVIII века, и, похоже, сначала масонство являлось просто модной забавой. Лишь с середины столетия оно получает в России широкое распространение и приобретает свой собственный характер, свой особый смысл. Петербургское масонство числило в своём составе множество лиц, которых привлекали пышные титулы и церемонии, а также возможность иметь нечто таинственно-общее с сильными мира сего. Приобщение к масонству могло иметь и другие причины и поводы: кого влекло любопытство, кого — тщеславие, кого — чувство избранности, приподнятости над толпой. Но нас более всего интересует тот внутренний смысл масонской деятельности, который оказал существенное влияние на русское общество конца XVIII — начала XIX века. Немало людей обращались тогда к масонству из потребности в общественной деятельности, из желания отгородиться от всепроникающих щупалец государства и получить истинное религиозно-нравственное воспитание. Искания этих людей могли принять совершенно разную форму, но сложилось так, что они действовали именно в рамках масонства. Другой совместной формы деятельности в то время не возникло. Пожалуй, существовала она в усадьбах (подобно кружку Николая Львова — Гавриила Державина), но там это носило обычно узкий характер, замкнутый на самоё себя. Подавляющее же большинство активных культурных людей России того периода становилось масонами. Именно это — просветительское — направление победило в московском масонстве последней четверти XVIII века. Забота о нравственном совершенствовании, пониманимаемая как первая ступень гражданского созревания, была в высшей степени свойственна русским масонам конца столетия. Они чуждались политики, устремляя все свои силы в сферу образования и воспитания. Историк русской культуры Б.И.Краснобаев утверждал, что нельзя пройти мимо масонства, так как к нему принадлежали многие деятели культуры XVIII века и оно “формировало определённый тип человека — с особой напряженностью интересов, характером поведения, принципами морали” . Крупнейшим культурным очагом страны был Московский университет. В XVIII веке он играл одну из первостепенных, уникальных ролей в истории русской культуры. Здесь шло становление нового типа личности, новых отношений между людьми, вырабатывались национальные ценности; здесь впервые поразительных масштабов достигла инициатива группы единомышленников. Основатель Университета Иван Иванович Шувалов привлёк к работе в нём Михаила Матвеевича Хераскова — одного из образованнейших и талантливейших литераторов того времени, драматурга, п