Вот главное испытание, которое ставит перед человеческом глобализация культуры – лавинообразное умножение каналов межкультурных коммуникаций, неподвластных национальным правительствам. Не случайно сегодня так актуальна проблема национальной идентичности. Большинство конфликтов, которые приходится решать современным (очень культурным!) государствам, – необходимость обеспечить культурную автономию (или независимость) так называемым "малым" народам. Они не хотят растворяться в мощных, доминирующих в европейской культуре социумах. Они осознают себя как "других" и ради этого готовы терпеть экономические трудности, которые иногда лежат на поверхности подобных конфликтов, подменяя собой истинные, культурные истоки.

Итак, столкнулись лбами две глобальные тенденции – налаживание глобальных кросскультурных коммуникаций и оппонирующие этому процессу опасения национальных культур и субкультур утратить свою самоидентичность. Где выход? Нет ответа. По крайней мере, убедительного для сегодняшней ситуации. И она, эта ситуация, будет усугубляться. Так что нам полезно попытаться играть эту историческую в самом высоком смысле слова партию, прогнозируя хотя бы один два хода вперед.

В основе любой культуры лежит язык. Сегодня язык мирового общения – английский. Очевидно, что русский его никогда не заменит. Значит, с этим нам нужно смириться, но и подумать о том, как сохраниться на арене мировой культуры. Кстати, заглядывая вперед, не пришлось бы нам в обозримом будущем изучать китайские иероглифы в качестве языка мирового общения. Обозначенная проблема – предмет внешней культурной политики, решением которой сегодня в нашем отечестве, похоже, никто всерьез (стратегически) не озабочен. Все движения России в этом направлении, насколько об этом можно судить, сводятся к решению чисто тактических политических задач.

Огромное, чуть вспаханное поле – это культурная социодинамика на просторах Российской империи. Это именно так, ибо развалилась только Советская империя; Российская еще жива, но больна той же болезнью, чреватой распадом. На поверхности находятся какие-то региональные экономические претензии. Но в основе всех конфликтов, грозящих целостности Российской Федерации, те же культурные напряжения, которые не только беда, но прежде всего огромное благо, залог культурного здоровья страны (культурное разнообразие). Да, мы очень разные, чем и интересны друг для друга. Между тем мы не оставляем попыток культурно доминировать друг над другом, подчинить (поглотить, нивелировать культурные различия) так называемые "малые" культуры некоей культуре общегосударственной, которой пока (и это очень хорошо!) не существует, но которая ассоциируется с экспансией русской культуры (кстати, состоящей из букета весьма своеобразных субкультур). "Нужны новые формы", – заявил на рубеже ХХ в. чеховский герой. Нужна новая государственная культурная политика – скажем мы, перешагнув в XXI в. И разрабатывать ее нужно общими усилиями, ибо никто не знает "единственно верного" решения. Очень важно, чтобы мы не забывали уроки российской истории, о которой речь шла выше.

Культурные преобразования в России после Октябрьской революции

Революция коренным образом изменила жизнь российского общества, став рубежом, эпохальной вехой, открывшей новый этап отечественной истории – советский. По масштабу и глубине произошедших перемен Октябрь 1917 г. следует поставить в один ряд с принятием Русью христианства, образованием русского государства и реформами Петра. Глобальная трансформация культуры стала неотъемлемой частью изменений в политической и социальной сферах.

Резкий слом традиции всегда имеет как положительные, так и отрицательные последствия. В полной мере это проявилось в истории послереволюционной России. Одной из сфер, развитие которой отразило эту двойственность, явилась сфера образования и науки. Сразу после революции партия большевиков и советское правительство берут под контроль развитие системы образования. В конце 1917–начале 1918 г. были приняты декреты об отделении церкви от государства и школы от церкви. Руководство народным просвещением декретом ВЦИК и СНК РСФСР было возложено на Государственную комиссию по просвещению во главе с А. В. Луначарским.

Главным достижением молодого советского государства явилось создание системы по-настоящему всеобщего начального образования. В первые послереволюционные годы издаются декреты об обязательном обучении грамоте. Несмотря на тяжелое материальное, положение повсеместно создаются школы. В 1923 г. было организовано добровольное общество "Долой неграмотность!". Развернулось всенародное движение за ликвидацию безграмотности. Результатом масштабной деятельности по обучению грамоте не только детей, но и взрослых явилось возрастание доли грамотных среди населения России. По переписи 1926 г. число грамотного населения в РСФСР увеличилось в два раза и составило 51 процент.

Значительны были успехи в деле демократизации среднего и высшего профессионального образования. Массовыми формами подготовки квалифицированных рабочих и среднего технического персонала стали школы фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), школы крестьянской молодежи (ШКМ) и техникумы. Для облегчения поступления в высшие учебные заведения рабочих и крестьян при институтах и университетах с 1919 г. создаются рабочие факультеты ("рабфаки"), "подтягивавшие" их знания до необходимого уровня. Быстро возрастает количество вузов. Преимуществом при приеме пользуются представители "неэксплуататорских классов" – пролетариат и "трудовое" крестьянство.

Вместе с тем развитие системы образования сталкивалось с серьезными трудностями, обусловленными, прежде всего, катастрофическим недостатком преподавателей, многие из которых в годы революции были уничтожены или изгнаны из страны как "буржуазный элемент". Решить проблему призван был Институт красной профессуры, созданный в 1921 г. Москве. Тем не менее качество преподавания упало. Это было неизбежным побочным действием масштабной демократизации образования, которую невозможно было провести без некоторой потери качества.

Школа стала могучим идеологическим оружием в руках большевистского государства. Кардинальному изменению подверглись учебные программы, из которых были исключены не только дисциплины, прямо противоречащие характеру установившегося политического режима (такие как Закон Божий), но и философия, история, на волне революционного максимализма также отнесенные к "пережиткам". Вместо них были введены предметы, призванные сформировать марксистское (скорее даже большевистское) мировоззрение у широких масс учащейся молодежи: исторический материализм, экономическая политика диктатуры пролетариата и пр.

Важную роль в становлении новой советской культуры сыграли экстренные меры, предпринятые советским правительством по сохранению культурного наследия прошлого, которое, будучи связано в сознании "революционных масс" с бытом "господствующего класса", подчас подвергалось бессмысленному варварскому истреблению (например, крестьяне сожгли усадьбу А. А. Блока Шахматово вместе с прекрасной библиотекой). Были приняты декреты об охране библиотек, музеев, художественных галерей, дворцов и усадеб. Ценой огромных усилий в условиях гражданской войны и повсеместной разрухи удалось сохранить большое количество памятников истории и культуры, хотя очень многое было утрачено.