Так или иначе, но вполне в духе времени и в соответствии с собственной натурой он создал маску — маску «конквистадора в панцире железном».

И если нет полдневных слов звездам,

Тогда я сам мечту свою создам .

(«Я конквистадор в панцире железном .»)

В 1906 году Гумилев наконец окончил гимназию. Муза дальних странствий, манившая его еще в детстве за кронштадтский горизонт, помогла ему, хотя и ненадолго, всего на одно лето, уйти в морское плаванье, поскольку по настоянию отца он поступил в Морской кор­пус. По неизвестным причинам отец, однако, переменил свое реше­ние, предложив сыну сменить корпус на университет. Но вместо того, чтобы оказаться в стенах Петровских коллегий, Гумилев, по-видимо­му по собственному настоянию, уезжает во Францию, где слушает в Сорбонне лекции по французской литературе. О его жизни в Пари­же нам известно очень мало. Из немногочисленных сохранившихся от той поры писем ясно, что в Париже, если иметь в виду литератур­ные знакомства, он чувствовал себя достаточно одиноким, но поэти­ческой и художественной жизнью Франции и России, в особенности символистами и разного рода возникавшими модернистскими груп­пами, интересовался постоянно.

Так в его стихи вошла действительность, — действительность, правда, экзотическая, но зато невыдуманная, имеющая конкретную территорию и определенное место на географической карте. Таким образом, Гумилев свою мечту, вычитанную из книг, превратил в ре­альность. Природа, например, отказала ему в красоте, но, вопреки ее несправедливости, он стал мужественным «конквистадо­ром» и намеревался обязательно стать прекрасным поэтом; обстоятельства замкнули его в маленькой кре­пости, расположенной в Маркизовой луже, на плоском острове Котлин, а потом — в игрушечном Царском Селе, но — опять-таки во­преки всему — он оказался в Африке, в Судане, в Абиссинии, в Египте, на медлительных водах фараонова Нила .

Интерес Гумилева к Востоку не был поверхностным, а с годами приобретал все более серьезный характер. Первая поездка в Египет и Судан, предпринятая тайком и с некоторым риском, оказалась лишь начальным утолением столь жад­ного интереса. Зимой 1909—1910 года он вновь отправился в Абисси­нию, на этот раз в составе экспедиции, организованной академиком, В. Радловым, и теперь у него проявился исследовательский интерес, он собирал и изучал абиссинский фольклор, послуживший затем ос­новой для циклов «Абиссинских песен».

В 1908 году Гумилев вернулся в Россию. Первое его пребывание за границей, безусловно, принесло ему большую пользу. Поэт не только обогатил свой опыт «восточными» впечатлениями, сыгравши­ми затем большую роль в развитии его личности и творчества и ока­завшимися очень важными для дальнейшего развития «ориенталистской» темы, столь характерной для всей его лирики, но и — об этом также надо упомянуть — неожиданно проявил себя как деятельный организатор. Дело в том, что в Париже он сумел выпустить несколь­ко номеров журнала, названного им «Сириус». Журнальчик был кро­хотный и прекратился на третьем номере.

Весной 1910 года Гумилев женится на Анне Горенко, которой уже через два года предстояло стать автором книги «Вечер», подпи­санной псевдонимом Анна Ахматова.

В том же году у него выходит и новая, третья по счету, книга, «Жемчуга». «Жемчуга» не открыли собою нового периода в творчестве Гу­милева, их значение состоит в том, что они завершили первый пери­од. Дату их появления, 1910 год, можно считать окончанием поры ученичества, которая, несмотря на значительность пройденного пути, сильно затянулась. Поэт был уже в «лермонтовском» возрасте, и, надо думать, ощущение надвинувшегося критического рубежа его тревожило. Ему уже угрожала судьба сотен и сотен безвестных по­этов, уныло и аккуратно перепевавших поэтические банальности. Но Гумилев был художником большой и целеустремленной воли, он очень верно, точно и, главное, вовремя осознал наиболее плодотворные возможности своего развития.

И в какой-то момент, где-то к 1910 году, уже в период «Жемчугов» и на переходе к «Чужому небу», Гумилев, работавший над со­бою и стихом с исключительной методичностью, целеустремленнос­тью и сознательной аналитичностью, трезво прислушивавшийся к внутреннему голосу своего призвания, по-видимому, окончательно понял, в чем состоит его художническое предназначение и какова должна быть его роль в современном поэтическом процессе.

Однако в появившейся в 1912 году книге «Чужое небо» новые черты выразились еще слабо. Хотя именно эта книга обычно счита­ется первым по-настоящему акмеистическим выступлением, на са­мом деле она имела отчетливо выраженный переходный характер. Сборник вышел, как сказано, в 1912 году и, естественно, включал в себя произведения, не только в большинстве своем не следовавшие еще принципам «школы», но в значительной степени как раз те, что были тесно связаны с характерными приметами первого периода творчества Гумилева.

В «Чужом небе», помимо отмеченных выше формальных нов­шеств, есть мотивы, которым предстояло развиваться в дальнейшем творчестве и определить своеобразие художественного мира Гуми­лева и его поэтического облика. В частности, в этой книге он насто­ятельно утверждает трагическую разделенность всего сущего на две контрастные стихии. Небо и земля, добро и зло, красота и уродство даны здесь в чисто романтическом противостоянии. Мир — расколо­тое двуединство. Привкус горечи и тревоги, смятенности и ненадеж­ности всего сущего — один из существенных лирико-трагедийных аспектов его книги.

Следующая книга, уже упоминавшийся «Колчан», вышла в 1916 го­ду — в самый разгар Первой мировой войны. Верный своим убежде­ниям, выполняя патриотический долг, Гумилев уже в августе 1914 года становится добровольцем лейб-гвардии уланского полка и прикла­дывает максимум усилий, чтобы попасть на фронт, в действующую армию. В армии он служил в конной разведке. Одновременно Гумилев писал корреспонденции в газету «Биржевые ведомости» — он был «соб­ственным корреспондентом» этого популярного тогда печатного орга­на. Эти корреспонденции стали основой документальной книги «За­писки кавалериста». Все сослуживцы отмечали исключительную храб­рость Гумилева, словно бы не ведавшего, что такое чувство страха. Вскоре он не только получил первый офицерский чин, но и был награжден двумя Георгиевскими крестами. С получением офицер­ского звания Гумилев был переведен в Пятый гусарский Александ­рийский полк.

Но «Колчан» состоит отнюдь не только из военных стихов, более того, война занимает в книге сравнительно мало места, возможно, из-за того, что военные впечатления и переживания исключительно полно отразились в «Записках кавалериста».

В биографическом смысле причиной такого перелома могла быть и война, которая, по-видимому, все меньше казалась Гумилеву «эк­зотичной», а также личная драма (дело шло к разводу с Анной Ахма­товой), но в какой-то степени и полный отрыв от питавшей прежде его стих и дух «реальной экзотики»: вместо любимой Африки и Мор­ских путешествий — тяжкие будни войны, длившейся уже третий год.