ЛИТЕРАТУРА

Символизм

Часто путают три слова: декадентство, модернизм и символизм. Между тем смысл их различен. Модернизм (от франц. «modern» - современный) – шире символизма Модернистами были все писатели, искавшие новые пути в литературе: акмеисты, футуристы и даже писатели, которых называли «неореалистами». В России начала XX века было модно подражать «туманным стихам» символистов, рядиться в блоковских «Незнакомок». Была в русских символистах одна черта, которая легко имитировалась людьми, никакого отношения к символизму не имеющими: необычная манера поведения. Собственно «символизм» - это литературное течение, сознательно взявшее символ за основу искусства. Сложность изучения русского символизма состоит в том, что все три элемента – модернизм, декадентство и собственно символизм – проявлялись в нем в неразрывном единстве.

Символизм был своеобразной попыткой эстетической попыткой уйти от противоречий реальной действительности в область «общих», «вечных» идей и «истин». Это обусловило отход символистов от традиций демократической русской мысли и от гражданских традиций русской классической литературы к философско-идеалистической реакции в эстетике, противопоставляемой символистами эстетике революционно-демократической. Символизм не был явлением внутренне однородным. Он представлял собой сложное, исторически развивающееся литературное направление, связанное с именами крупнейших поэтов начала XX века. Русскими учителями нового направления стали писатели XIX в. В начале 1900-х гг. внутри символизма обозначались три течения.

Первое из них на рубеже XIX-XX вв. было представлено группой писателей (Н.Минский, Д.Мережковский, З.Гиппиус и др.), связавших искусство с богоискательскими идеями, с идеями «религиозной общественности». Критика тогда же назвала их декадентами.

Второе течение (в нем главенствовали В.Брюсов и К.Бальмонт), заявившее о себе во второй половине 90-х гг., рассматривало новое направление как чисто литературное явление, как естественную закономерность в поступательном движении искусства слова. Этим писателям было свойственно импрессионистическое восприятие жизни и стремление к чисто художественному обновлению русской поэзии.

«Младшие» символисты – А.Блок, А.Белый, Вяч.Иванов, С.Соловьев, Эллис (Л.Л.Кобылинский) при своем вхождении в литературу выступили как приверженцы философско-религиозного понимания мира в духе поздней философии Вл.Соловьева.

Все три группы не были отделены друг от друга непроницаемой стеной. Они были объединены общим неприятием реалистического искусства. В то же время в среде самих символистов постоянно шли ожесточенные споры.

Чтобы понять символизм, нужно принять его несколько «театральное» отношение к жизни как должное, как нечто естественное и даже необходимое. «Театральность» не была игрой. Русские символисты жили в состоянии непрерывных ожиданий, причем не вполне определенных, но зато катастрофического размаха. Жизнь в состоянии ожидания сделала их чуткими к малейшим колебаниям духовной атмосферы. И потому творчество символистов – подвижно и переменчиво.

В литературе, живописи, музыке, в самом сознании людей конца XIX в. преобладали сине-серые цвета, пессимизм, ощущение бесцельности жизни. На исходе столетия стал ощутим разрыв времен: «старое отделилось от нового». С началом века мрачный дух Шопенгауэра сменился влиянием Ницше, во всем чувствовалось веяние нового времени. Именно в эти годы приходит новое поколение символистов: Вяч.Иванов, А.Белый, А.Блок, Эллис (Лев Кобылинский), С.Соловьев.

Их жизнь – непрерывные духовные скитания. Они запечатлеваются непосредственно в творчестве и во взглядах на искусство. В конце 1944 г. уже в преклонном возрасте Вяч.Иванов напишет в стихах своего рода «эстетический трактат» символизма, знамени которого он был верен всю жизнь:

Вы, чьи резец, палитра, лира,

Согласных муз одна семья,

Вы нас уводите из мира

В соседство инобытия.

И чем зеркальней отражает

Кристалл искусства лик земной,

Тем явственней нас поражает

В нем жизнь иная, свет иной.

И про себя даемся диву,

Что не приметили досель,

Как ветерок ласкает ниву

И зелена под снегом ель.

В 1910-е гг. символизма как школы уже не существует. На смену ему приходят новые поэтические течения. Завершил символизм как литературное течение И.Анненский. Именно после его смерти в 1909 г. обозначился кризис символизма. В Анненском уже содержатся зерна и даже ростки дальнейшего развития русской поэзии. Но при этом символисты не перестали быть символистами. Ни Иванов, ни Белый, ни Блок в собственном творчестве не отрекались от символизма. Их поэзия насыщается реалистическими деталями, но в целом – это тот же символизм. Название поэмы Блока «Двенадцать» - символ. Символом становятся и блоковские «Скифы». И в этом состоянии символизм пережил все прочие литературные течения начала века.

Символизм как творчество завершился только с кончиной своего последнего представителя Вячеслава Иванова – в 1949 году…

Акмеизм

«Акмеизм» (от греч. «акме» - высшая степень чего-либо, цветущая сила) называли еще «адамизмом» (мужественный и твердый взгляд на жизнь).

Акмеисты: Н.С.Гумилев, О.Э.Мандельштам, А.А.Ахматова, С.М.Городецкий, М.А.Зенкевич, Г.И.Иванов, В.Н.Нарбут, Е.Ю.Кузьмина-Караваева – заявили о себе в 10-е гг. XX в. почти одновременно с футуристами. Важным отличием от футуристов было то, что, отталкиваясь от символизма как исчерпавшего свой исторический срок поэтического течения, акмеисты, тем не менее, продолжали считать себя наследниками символизма. Своего рода «промежуточными» фигурами между символизмом и акмеизмом оказались И.Ф.Анненский, серьезно повлиявший на становление Гумилева и Ахматовой, а также поэт, прозаик и критик Михаил Алексеевич Кузмин. Идея приемственности, а не разрыва, особенно ясно выражена в программной статье признанного вождя акмеистов Николая Гумилева «Наследие символизма и акмеизм» (1913). В мягкой форме Гумилев также указывал на роковые ошибки символистов: «Русский символизм направил свои главные силы в область неведомого. Попеременно он братался то с мистикой, то с теософией, то с оккультизмом. Некоторые его искания в этом направлении почти приближались к созданию мифа».

Акмеисты оказались чрезвычайно энергичны в своей деятельности. В 1911-1914 гг. они объединились в группу «Цех поэтов», возглавляемую Гумилевым. В 1912-1913 гг. основали собственный журнал «Гиперборей» (редактор – переводчик М.Л.Лозинский). Выпустили также несколько альманахов «Цеха поэтов».

Поэзия акмеистов тяготела к воссозданию трехмерного мира, его предметности. Ее привлекал внешний, большей частью эстетизированный быт, «дух мелочей прелестных и воздушных» (М.Кузмин) или же подчеркнутый прозаизм житейских реалий.

Увлечение предметностью, предметной деталью было так велико, что даже мир душевных переживаний нередко воплощался в поэзии акмеистов в какой-нибудь вещи. В стихотворении Гумилева «Я верил, я думал…» так же предметна метафора тоскующего сердца – фарфоровый колокольчик. Любование «мелочами», эстетизация их мешали поэтам увидеть мир больших чувств и реальных жизненных пропорций. Мир этот нередко выглядел у акмеистов игрушечным, аполитичным, вызывал впечатление искусственности и эфемерности человеческих страданий. Опираясь на поэтический опыт символистов, акмеисты часто обращались к паузному и свободному стиху, к дольнику. Различие между стиховой практикой акмеистов и символистов проявлялось не столько в ритмике, сколько в ином отношении к слову в стихе. У акмеистов стих ближе к разговорному строю речи и подчинен в основном ее смыслу. В целом поэтическая интонация у акмеистов несколько приподнята и часто даже патетична. Но рядом с нею нередко звучат сниженные обороты обыденной речи вроде строки «Будьте так любезны, разменяйте» (стихотворение Мандельштама «Золотой»). Особенно часты и разнообразны такие переходы у Ахматовой. Именно ахматовский стих, обогащенный ритмом живого языка, оказался самым значительным вкладом акмеизма в культуру русской поэтической речи.