После освобождения от каторги Достоевский пробыл еще несколько лет в Сибири и здесь он женился, снова вернулся к литературной работе (здесь были написаны «Записки из Мертвого дома», ряд рассказов). Через несколько лет ему было, наконец, разрешено вернуться в Европейскую Россию (в 1859-ом году) —сначала в г. Тверь, а через несколько ме­сяцев—в Петербург. В 1861-ом году он вместе со старшим братом стал издавать журнал «Время», программа которого заключалась в развитии новой идеологии «почвенничества» и в упразднении распри западников и славянофилов. В объ­явлении о подписке на журнал было сказано: «Мы убеди­лись, наконец, что мы тоже отдельная национальность, в высшей степени самобытная, и что наша задача— создать себе форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей». «Мы предугадываем, что . русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, какие развивает Европа». Главными сотрудниками журнала «Время» были братья Достоевские, Ап. Григорьев, Н. Н. Страхов. В 1863-ем году за статью Страхова, посвященную польскому вопросу и написанную в либеральном духе, журнал был закрыт,—но через год брату Достоевского было разрешено издание жур­нала под новым названием. Действительно, в 1864-ом году Достоевские стали издавать журнал «Эпоха», но денежные затруднения, созданные раньше закрытием журнала «Время», были столь сильны, что пришлось прекратить издание «Эпо­хи». Значение этого периода в развитии творчества Достоев­ского заключалось в том, что в нем проявился вкус к пуб­лицистической форме творчества. Достоевский создал свой особенный стиль публицистики (его унаследовал больше других Розанов), — и, например, «Дневник писателя» (кото­рый он издавал в последние годы жизни) остается до сих пор драгоценным материалом для изучения идей Достоев­ского. Несмотря на близость к текущей жизни, «Дневник пи­сателя» сохраняет свою значительность и сейчас по богатст­ву идей и по глубине анализов. Мысль Достоевского часто достигает здесь предельной четкости и выразительности.

Но, конечно, главной формой творчества в этот (т. е. пос­ле каторги) период было литературное творчество. Начиная с первоклассного произведения «Преступление и наказание», Достоевский пишет романы один за другим—«Идиот», "Под-росток», «Бесы» и, наконец, «Братья Карамазовы». Сейчас уже известны чрезвычайно широкие и философские значи­тельные первые замыслы указанных произведений,—и тща­тельный анализ разных редакций их показывает, как много вкладывал Достоевский в свое художественное творчество. Много раз уже указывалось, что под «эмпирической» тканью во всех этих произведениях есть еще иной план, который, вслед за Вяч. Ивановым, часто называют «метафизиче­ским». Действительно, в главных «героях» Достоевского пе­ред нами не только живая, конкретная личность, но в ее судь­бе, во внутреннем логосе и диалектике ее развития Достоев­ским прослеживается диалектика той или иной идеи. Фило­софское, идейное творчество Достоевского искало своего выражения в художественном творчестве,—и мощь худо­жественного дарования его в том и сказалась, что он в эмпи­рическом рисунке следует чисто-художественно­му чутью и не подгоняет художественного творчества под свои идеи (как это мы постоянно, например, находим у Толстого).

Примечательнейшим фактом в жизни Достоевского было его выступление на так называемом «Пушкинском праздни­ке» (май 1880-го года), когда освящали памятник Пушкину в Москве. Все русские писатели (кроме Л. Толстого) при­ехали на этот праздник, который был действительно празд­ником литературы, как таковой. Все речи до Достоевского были интересными и восхищали слушателей, но когда Досто­евский произнес свою речь, впечатление было столь велико, что в общем подъеме и возбуждении казались исчезнувшими все прежние идейные разногласия. Они как бы потонули, рас­творились, чтобы слиться в новом энтузиазме «всечеловече­ской» идеи, которую с таким необыкновенным подъемом про­возгласил Достоевский. Позднее в различных журналах на­чалась острая критика этой речи, но она, если и не начала никакой новой эпохи в русской идейной жизни, то сама по себе является действительно замечательной. А в творчестве Достоевского она означает, в сущности, возврат к той пози­ции, которую Достоевский занимал в первое время после воз­вращения из Сибири. Увы, приближалась смерть, прервавшая творчество Досто-евского в самом расцвете его таланта. В 1881-ом году его не стало . Смерть Достоевского поразила своей неожиданностью русское общество; искренняя и глубокая печаль охватила сердца всех. На похоронах Достоевского, принявших совер­шенно небывалый характер, приняли участие дети, студенче­ство, различные литературные, научные, общественные кру­ги .

7. В основе всей идейной жизни, всех исканий и построе­ний Достоевского были его религиозные искания. До­стоевский всю жизнь оставался религиозной натурой, всю жизнь «мучился», по его выражению, мыслью о Боге. Поэто­му в лице Достоевского больше, чем в лице кого-либо друго­го, мы имеем дело с философским творчеством, вырастав­шим в лоне религиозного сознания. Но вся исключительная значительность идейного творчества Достоевского заключа­лась как раз в том, что он с огромной силой и непревзойден­ной глубиной вскрывает религиозную проблемати­ку в темах антропологии, этики, эстетики, историософии. Именно в осознании этих проблем с точки зрения религии и состояло то, о чем он говорил, что его «мучил Бог». В «за­писной книжке» Достоевского читаем: «и в Европе такой силы атеистических выражений нет и не было. Не как маль­чик же я верую во Христа и Его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла». Но эти сомнения рождались из глубин самого религиозного сознания; все они связаны с одной и той же темой— о взаимоотношении и связи Бога и мира. У Достоевского ни­когда не было сомнений в бытии Бога, но перед ним всегда вставал (и в разные периоды по-разному решался) вопрос о том, что следует из бытия Божия для мира, для человека и его исторического действования. Возможно ли религиозное (во Христе) восприятие и участие в ней культу­ры? Человек, каков он в действительности есть, его деятельность и искания могут ли быть религиозно оправданы и осмыслены? Зло в человеке, зло в истории, ми­ровые страдания могут ли быть религиозно оправданы и при­няты? Если угодно, можно все это рассматривать, как раз­личные выражения проблемы теодицеи. Не только «Бог мучил» всю жизнь Достоевского, но он и всю жизнь боролся с Богом,—и этот интимный рели­гиозный процесс и лежал в основе диалектики всего духов­ного процесса в нем. Но Достоевский не со стороны, а изнутри носил в себе и всю проблематику культуры, все ее мечты и идеалы, ее вдохновения и радости, ее правду и неправду. Внутренней разнородности христианства и культуры Достоев­ский никогда не утверждал, наоборот, в нем была всегда глу­бочайшая уверенность в возможности их подлинного сочета­ния. Поэтому мы не найдем у него нигде той вражды к куль­туре, какую, например, мы видели у Толстого. Но с тем боль­шей силой Достоевский отталкивался от секуляризма—от разъединения Церкви и культуры, от радикального индиви­дуализма («обособления», как любил он выражаться), от «атеистической» культуры современности. Секуляризм и был для Достоевского скрытым, а чаще — явным атеизмом.