ГЛАВА 7.

Чехов - великий художник слова, как и многие другие писатели тоже не мог обойти в своем творчестве стороной тему “маленького человека.”

Его герои - “маленькие люди”, но многие из них стали такими по своей воле. В рассказах Чехова мы увидим угнетателей начальников, как у Гоголя, нет в них и острой денежной ситуации, унижающих социаль­ных отношений как у Достоевского, есть только человек, который сам вершит свою судьбу. Своими нагляд­ными образами “маленьких

людей” с оскудевшими душами, Чехов призывает читателей к исполнению одной из своих заповедей “По капле выдавить из себя раба”. Каждый из героев его “маленькой трилогии ”олицетворяет какую-либо из сторон жизни: Беликов (“Человек в футляре”) - олицетворение власти, бюрократии и цензуры, рассказ (“Крыжовник”) - олицетворение отношений к земле, извращенный образ помещика того времени, рассказ о любви предстает пе­ред нами отражением духовной жизни людей.

Все рассказы в совокупности составляют идейное целое, создают обобщающее представление о совре­менной жизни, где значимое, соседствует с ничтожным, трагическое со смешным.

Между с противоположностями в душе чеховского героя большей частью нет мирного сосуществования. Если человек подчиняется силе обстоятельств, и в нем постепенно гаснет способность к сопротивлению, то он в конце концов теряет все истинно человеческое, что ему было свойственно. Это омертвение души, “уменьшение ее” до минимальных размеров - самое страшное возмездие, которое воздает жизнь за приспособ­ленчество.

“Человек в футляре.” первая часть “маленькой трилогии. ” Беликов - учитель греческого языка, влюб­ленный в свой предмет, мог бы своими знаниями принести много пользы гимназистам.

Влюбленность Беликова в греческий язык, на первый взгляд, более высокая форма навязчивой идеи, чем страсть к накопительству у Ионыча, или обладанию усадебкой с крыжовником. Но не случайно, что своим восхищением прекрасным предметом, который он преподает, этот учитель не заражает учеников, он для них - лишь ненавистный “человек в футляре.” Взяв на себя роль блюстителя морали, он отравляет жизнь окру­жающим: не только ученикам, но и учителям, не только учителям, но и директору гимназии, и не только всей гимназии - всему городу. Поэтому его так все ненавидят.

Порождение эпохи реакции 80-х годов, Беликов прежде всего сам пребывает в постоянном страхе: “как бы чего не вышло!” Как бы не простудиться боится он. И пусть светит солнце на случай дождя или ветра, на всякий случай, надо одеться потеплее, надо захватить зонт, поднять воротник, надеть темные очки, галоши, заложить уши ватой и, садясь на извозчика, закрыть верх. Детали в поведении героя, отмеченные художником в момент, когда герой покидает дом и выходит на улицу, от которой ждет одних козней сразу врезаются в память, как первое и очень сильное впечатление “маленького футлярного” человека. Здесь опорные пункты его литератур­ного портрета.

Казалось бы такой человек, как Беликов, страшась улицы, у себя дома должен чувствовать себя вне опасности. Но у Беликова и дома не лучше, чем на улице. Здесь в его распоряжении не менее изощренный под­бор предметов охранительного назначения. Как бы не повредились вещи - и на всякий случай часы, перочин­ный ножик Беликов держит в чехле. Как бы воры не залезли в дом, как бы повар Афанасий не зарезал его - ставни, задвижки, кровать с пологом, сам под одеялом с плотно укрытой головой, призваны охранять и обере­гать беспокойство Беликова, который ходит по дому в халате и колпаке.

Обилие предметов, обволакивающих фигуру Беликова на улице, дома, в школе и рисующих нам его портрет как человека, заставляет нас еще раз вспомнить замечательных предшественников Чехова, которые впервые в русской литературе так тесно связали внутренний облик человека с внешним миром, его окружением - это Н.В. Гоголь и Гончаров.

Итак, весь смысл жизни Беликова - в энергичной защите от внешнего мира, от реальной жизни. Беликов испытывает страх не только перед реальным бытом. Еще страшнее для него любое проявление живой мысли. Поэтому, ему не по душе всякие официальные циркуляры. Особенно они были ему милы, если в них содержа­лись запрещения - широкое поле для претворения в жизнь все той же бессмертной формулы:” Футляр­ность как свойство человеческого характера, таким образом, выходит далеко за пределы поведения личности в быту” отражает целое мировоззрение общества томившегося под гнетом полицейско-бюрократического режима. И когда думаешь об этом, то в обучении Беликовым детей древним, мертвым языком, чудится злове­щий оттенок. “ И древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, когда он прятался от действительности”, - поясняет свой рассказ о Беликове его сослуживец Буркин, тоже учитель. Беликов напоминает унтер-офицера и по страсти к добровольной защите полицейского режима и длительному вред­ному влиянию на людей.

Чехов не был бы Чеховым, если бы изобразил “человека в футляре” только в одном психологическом со­стоянии. Его герои всегда меняются в ходе событий. Изменился и Беликов, под влиянием тусклого, робкого огонька - подобие любви, вспыхнувшей в его душе при встрече с хохотушкой Варенькой. Но это изменение было внешним:” .решение жениться подействовало на него как-то болезненно, он похудел, побледнел и, каза­лось, еще глубже ушел в свой футляр.” С нового “как бы чего не вышло” началась самая первая мысль Бели­кова о женитьбе на Вареньке, этим футлярным соображением и было в конце концов раздавлено подобие влюбленности в его душе. В первый и последний раз для героя это опасение оказалось не напрасным: желание жениться обернулось для него смертью. Сброшенный с лестницы учителем Коваленко, братом Вареньки, Бели­ков покатился вниз вместе с галошами. Деталь, с которой этот человек, казалось бы, сросся физически, вдруг оторвалась от него, и это не могло пройти безболезненно. В таком необычном для него виде, без одного из самых мощных футляров, с помощью которых он только и имел твердую почву под ногами, Беликов почувствовал себя совсем обезору­женным. Роковой исход наступил незамедлительно. Беликов не мог пережить публичного позора - хохота Ва­реньки, в этот миг вошедшей в дом вместе с другими людьми Беликов вернулся к себе, лег и больше не вставал. Эта смерть - расплата за ложное мертвенное мировоззрение, потому в ней нет ничего трагического. Не даром лицо Беликова в гробу “было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в фут­ляр, из которого уже никогда не выйдет.”

Перед нами - урок жизни, искалеченной общественными условиями, истраченной героем бессмысленно для самого себя и во зло другим.

Страх перед каким бы то ни было проявлениям жизни, тупая неприязнь ко всему новому, необычному, особенно выходящему за рамки дозволенного начальником - характерные черты беликовщены. Беликов угне­тает окружающих своим страхом. Беликова ненавидят и бояться, но и после его смерти печать беликовщины лежит на жизни города. Таков дух эпохи, дух страны.