В журналах начали появляться всё новые и новые басни Крылова. Сборники его басен стали выходить отдельными изданиями, общий тираж которых еще при жизни Крылова достиг цифры, для того времени совершенно неслыханной и небывалой,– 77 тысяч экземпляров. За это же врем басни Крылова были переведены на десять зыков.

К ровному, спокойному течению приходит и полная до этого времени треволнений и перемен жизнь Крылова. В 1812 году он поступает библиотекарем в Петербургскую Публичную библиотеку, оставаясь на этой работе почти до самой своей смерти.

Пушкин назвал Крылова во всех отношениях «самым народным нашим поэтом», то есть и самым национальным, и самым популярным. Но самым популярным Крылов сделался именно потому, что до Пушкина он был у нас и самым национальным писателем. В его баснях, говоря словами Белинского, «выразилась сторона духа целого народа», «сторона жизни миллионов».

Басенный жанр привлекал к себе Крылова своим широчайшим демократизмом – всеобщей доходчивостью, общедоступностью. Когда кто-то спросил у писателя, почему он создает только басни. Крылов ответил: «Этот род понятен каждому: его читают и слуги, и дети».

Басни – один из древнейших, можно сказать изначальных, видов и форм художественного творчества, своими корнями они уходят в область первобытных представлений, в мир сказочного эпоса о животных. Тесно связана басня и с народными пословицами и поговорками. Все это делает басню особенно близкой к народному творчеству.

Басни явились творческим итогом, венцом долгой и разнообразной литературной деятельности Крылова. Он претворил в них и весь свой первоначальный творческий опыт – драматурга, сатирика, лирического поэта. «Басни Крылова,– замечает Белинский,– не просто басни: это повесть, комедия, юмористический очерк, злая сатира – словом, что хотите, только не просто басня».»

В очень большом числе своих басен, таких, как «Ворона и лисица», «Лягушка и волк», «Синица», «Мартышка и очки», «Прохожие и собаки», «Лжец», «Петух и жемчужной зерно», «Свинья под дубом» и др., Крылов высмеивает зависть, скупость, лживость, хвастовство, лесть, алчность, невежество, эгоизм. Другие его басни дают блестящие образы бытовой сатиры, сатиры на нравы («Крестьянин в беседе», «Тришкин кафтан», «Демьянова уха» и др.) Наконец, в целом ряде басен Крылов от сатирического обличения частных пороков поднимается до сатиры политической, социальной («Волк и мышонок», «Рыбья пляска», «Пестрые овцы»).

Крылову-баснописцу, как и Крылову-сатирику, присущ глубокий демократизм. В столкновении между «овцами» «волками», «слабыми» и «сильными», скромными тружениками и нахальными трутнями-тунеядцами словом, между народом и его угнетателями, – в этом извечном конфликте классового общества, который на все лады, под разными обличиями разыгрывается перед нами в стольких баснях Крылова, он всегда на стороне народа. Он неустанно нападает на всевозможных «воришек» и «воров» народного добра, на всех этих хищников, которые «богаты иль когтем, иль зубком»,– тигров, медведей, алчных волков, хитрых лисиц. При этом Крылов недвусмысленно раскрывает басенные псевдонимы, прямо указывая, кто под ними скрывается: неправые судьи, корыстные и продажные чиновники, наглые грабители-вельможи.

В подавляющем большинстве сатира крыловских басен носит не отвлеченно-общий характер, а проникнута самой жгучей, животрепещущей злободневностью. Целый ряд басен Крылова представляет собой непосредственный отклик на события общественно-политической жизни, глубоко затрагивавшие его как патриота и гражданина.

«Но великий народолюбец Крылов не только рисует в баснях бесправие и угнетение народа, он выражает и свою глубокую веру в народ, свое убеждение, что именно народу принадлежит главная роль в жизни страны. Это самое горячее убеждение Крылова является как бы лейбмотивом его басенного творчества.

Все наши писатели и критики, начиная с Пушкина и Белинского, отмечают в баснях Крылова особую «веселую насмешливость» русского ума, «умение чисто по-русски смотреть на вещи и схватывать их смешную сторону в меткой иронии.

Крылов придал басенному жанру ярчайшее национальное своеобразие; даже на переводные свои басни он наложил неизгладимый русский отпечаток. «Звери у него мыслят и поступают слишком по-русски, – писал о Крылове Гоголь. – .Кроме верного звериного сходства, которое у него до того сильно, что не только лисица, медведь, волк, но даже сам горшок поворачивается как живой, они показали в себе еще и русскую природу . Всюду у него Русь и пахнет Русью». Эти отзывы подхватывает и развивает Белинский: «Кто-то и когда-то сказал, что «в баснях у Крылова медведь – русский медведь, курица – русская курица»: слова эти всех насмешили, но в них есть дельное основание, хотя и смешно вырожденное. Дело в том, что в лучших баснях Крылова нет ни медведей, ни лисиц, хотя эти животные, кажется, и действуют в них, но есть люди, и притом русские люди». В высказываниях Гоголя и Белинского метко вскрыта реалистическая природа басенных образов Крылова.

Образы зверей в баснях имеют характер своего рода постоянных масок: лиса всегда знаменует собой хитрость, осел – глупость, волк – алчность, и т.д. Крылов впервые во всей мировой литературе сумел превратить басню в подлинно реалистический жанр.

Басни Крылова глубоко народны и по своей форме, по своему художественному материалу – слову, языку. Молодой Пушкин считал Крылова единственным писателем, «коего слог русский». И Крылов действительно первый в нашей литературе до Пушкина полностью слил литературный язык с живой народной речью, насытил свои басни народными формами, словами, «крылатыми» народными выражениями, пословицами. Огромное число отдельных мест и выражений из крыловских басен, в свою очередь, стало своего рода пословицами. («А ларчик просто открывался», «А Васька слушает, да ест», «Слона-то я и не приметил» и многие другие).

Небывалого мастерства достигает Крылов в художественной обработке своих басен: в лепке образов, в яркой живописности языка, в изумительной изобразительности «вольного» басенного стиха, который под его пером становится необычайно пластичным, способным принимать любую форму.

И образцы подобной «истинной живописи» звуков, словом, наконец, самим движением стиха можно найти в каждой крыловской басне.

Значение Крылова для русского искусства слова не ограничивается только областью басни. Так Ломоносов, как Пушкин, Крылов оказал глубокое воздействие, сообщил мощный толчок всему движению нашей литературы. Басни Крылова явились у нас первыми, говоря словами Пушкина «истинно народными» и подлинно реалистическими произведениями. Это определяет их исключительно важную роль. От басен Крылова, впитавших и претворивших в себе лучшие достижения нашей литературы XVIII века, тянутся прямые нити к таким величайшим созданиям нашего художественного реализма, как «Горе от ума», «Евгений Онегин», «Мертвые души». Еще при жизни Крылова Белинский вдохновенно пророчил: «Слава . Крылова все будет расти и пышнее расцветать .»

В наши дни слава