Важным этапом в развитии русской прозы было появление эпи­столярного произведения Эмина «Письма Эрнеста и Доравры» (1766) о любви аристократки и бедного дворянина. В нем нет традиционного счастливого конца, на что специально указывает Эмин в предисловии к книге: писатель мог бы окончить роман «в удовольствие всех, соединяя Эрнеста и Доравру; но такой конец судьбе не понравился, и я принужден написать книгу по ее вкусу». Находясь под значительным влиянием «Новой Элоизы» Руссо, Ф. А. Эмин предпочтение отдает изображению внутреннего мира героев, которые в письмах делятся друг с другом своими радо­стями и надеждами, горестями и сомнениями. В этом плане «Пись­ма Эрнеста и Доравры» являются произведением, начинающим русскую сентиментальную прозу.

Однако при всем уме, живости воображения и литературном таланте Эмин нигде, ни в одной области не проявил себя, само­стоятельным и самобытным мыслителем и художником, способ­ным стать главой литературной школы романистов. Вы­ступив горячим адептом романа, Эмин сохранил приверженность к весьма устарелым формам этого жанра. Эмин в своих произведениях оперирует понятиями, восхо­дящими к барочному роману XVII столетия, такими, как «рок», «судьба». Новые идеи, новые художественные приемы сочетаются в ро­манах Эмина с крайне устарелыми. Поэтому в полемике с Эминым на русской почве возникает роман иного типа, оказавший органическое влияние на развитие прозы и просуществовавший более длительное время. В 1766 г. начинает выходить сборник повестей М. Д. Чулкова -«Пересмешник, или Славенские сказки».

Михаил Дмитриевич Чулков (ок. 1743—1792), как и Эмин, был человеком своеобразной биографии. Родом из солдатских де­тей, он недолгое время учился в гимназии для разночинцев при Московском университете, а с 1761 по 1765 г. был актером при­дворного театра. Театральная карьера Чулкова не сложилась; он вынужден был искать другие способы зарабатывать на жизнь. Поступив в придворные лакеи, Чулков дослужился там до чина квартирмейстера, но, ободренный успехом своих первых сочинений, оставил службу и попытался жить литературными заработ­ками. В частности, в 1769—1770 гг. он издавал сатирические жур­налы «И то, и сё» и «Парнасский щепетильник». В это время в печати появились и другие важнейшие его сочинения. Впослед­ствии Чулков сделался преуспевающим чиновником Сената, со­ставил по архивным источникам «Историческое описание коммер­ции российской .» (1781—1788) и ряд других деловых справоч­ников, выслужил право на потомственное дворянство и сделался владельцем крепостных деревень.

Четыре тома «Пересмешника» Чулкова вышли в течение 1766—1768 гг.; пятый, завершающий, был присоединен лишь к третьему изданию 1789 г. Предисловие к сборнику было демон­стративно подписано — «нижайший и учтивый слуга общества и читателя Россиянин». Чулков принципиально выступил как рус­ский писатель и пожелал строить свое сочинение на русском мате­риале.

В жанровом отношении «Пересмешник» задуман как цикл новелл и повестей по типу сборника сказок «1001 ночь».

«Пересмешник» состоит из повестей разного объема, расска­занных двумя действующими лицами — Ладоном и беглым монахом.

В этих новеллах Ладон рассказывает читателям о себе и описывает свое житье-бытье в доме полковника Адодурона, при дочери которого он состоит чем-то вроде приживала. В одной из этих новелл вводится новое действующее лицо, монах-весельчак, который остается также в доме полковника и в соответствии со своим характером начинает рассказывать из вечера в вечер плутовские новеллы, в то время как Ладон, в очередь с ним, рассказывает «романические», волшебные и лю­бовные истории.

Вся вступительная часть «Пересмешника» представляет боль­шой интерес как первая попытка беллетристического повествования о русском быте. Чулков, однако, стремился к созданию не сатирического, а комического рассказа. Быт помещичьего дома, изображаемый им, достаточно условен. Он не уделяет внимания ни крепостному праву, ни разъ­едавшей русскую жизнь проказе взяточничества и неправосудия чиновников; тем более не касается он политических проблем. Стремясь прежде всего развеселить, рассмешить читателя, Чулков описывает постоянные попойки, обжорство, драки, грубые про­делки своих героев и тому подобные сцены.

В тече­ние многолетней работы над «Пересмешником» Чулков посте­пенно терял к нему интерес, и сборник в целом остался компози­ционно незавершенным.

На крестьянскую тему, ставшую одной из центральных в русской литературе с конца 60-х годов, автор откликнулся в пятой части «Пересмешника», вышедшей в 1789 году повестью «Горькая участь». В этой же части были помещены сатирические повести «Прянишная монета» и «Драгоценная щука».

«Прянишную монету» Чулков начинает размышлением о пра­ведном богатстве и сопоставляет двух богачей: одного, скопив­шего состояние трудолюбием и бережливостью, другого — нагло­стью и жестокосердием. Если похвала «праведному» богачу, очевидно, имеет автобиографический смысл, то описание «хитро­стей» отставного майора Верзила Тихиева, сына Фуфаева, служит иллюстрацией того, как приобретают богатство «наглостью», не­праведно.

Верзил Фуфаев начал богатеть, воруя солдатское жалованье, а выйдя в отставку, принялся в своих деревнях курить вино и незаконно торговать им. Корчемство, наносившее ущерб казне, в России XVIII в. сурово преследовалось. Поэтому, чтоб уйти от ответа, Верзил решил придать своей торговле невинный вид. Он завел у себя лавку, в которой стал продавать печатные пряники разной цены. И крепостные мужики, и приезжие, купив пряник, шли с ним на поклон к помещику, а уж там им наливали чарку водки, соразмерную цепе пряника. Так и ходила «прянишная мо­нета» из лавки к барину, а от барина снова в лавку. И получалось как бы, что водкой поторговали, а потчевали по барской милости.

«Драгоценная щука» начинается экскурсом в историю взяточ­ничества на Руси вплоть до указа Екатерины II о переходе чиновников с «кормления» на «жалованье». Это запрещение «акциден­ции» (взятки), сообщает Чулков, породило «целые академии проектов», как обойти новый закон, и далеко не безуспешных, о чем свидетельствует описанная далее выдумка одного провинциального воеводы. Этот вновь назначенный воевода объявил, что о «подношениях» и слышать не желает. Его единственная сла­бость: он любитель рыбного стола и не может отказаться, когда ему в подарок подносят хорошую щуку. Щуками же торговал в своем садке рыбак, который был крепостным крестьянином воеводы. И щука в этом садке была все время одна и та же, но цена, которую просителям приходилось за нее платить, менялась, смотря по «состоянию» тяжебного дела, о решении которого вое­воду просили. Так и заработал воевода, строгий противник взя­ток, с помощью «рыбных» подарков в 5 лет двадцать тысяч рублей.

В «Горькой участи» Чулков описывает ряд эпизодов из жизни крестьянина Сысоя Дурносопова, от рождения до возвращения его из солдатчины, нарисована картина сельского «мира», которым заправляют богачи-«съедуги». Сюжетную часть новеллы состав­ляет описание загадочной гибели всего семейства Сысоя. По объяснению суда семью перебил напившийся под рождество отец, который и сам потом от страха повесился. Но в параллель Чул­ков приводит и версию «ученых людей», которые «гадательно» объясняли случившееся стечением случайных обстоятельств.